"Серые и необразованные вандалы". Почему в Петербурге рухнула крыша СКК

31 января при сносе спортивно-концертного комплекса "Петербургский" обрушилась крыша, погиб рабочий. СКК снесли против воли горожан и архитектурного сообщества. Два года инициативная группа "Сквер у СКК" активно защищала сооружение от сноса, добиваясь решения о признании его памятником.

"Друзья, сегодня случилось непоправимое – серые и необразованные вандалы разрушили СКК, великое сооружение, созданное выдающимися советскими архитекторами и инженерами" – такая запись появилась в группе "ВКонтакте" "Сквер у СКК". Этой записи предшествовало трагическое событие: во время демонтажа здания уникальная кровля СКК, весившая восемь тысяч тонн, обрушилась, один рабочий – 29-летний Матвей Кучеров из Петрозаводска – погиб под завалами.

По словам начальника управления информации и связи с общественностью ГУ МЧС по Петербургу Андрея Литовки, заявка по адресу проспект Гагарина, 8, СКК "Петербургский" поступила в 15.02.

– По прибытии было обнаружено, что произошло обрушение на 80% фасада и кровли на площади 28 тысяч квадратных метров. Бригада, работавшая по плановому демонтажу кровли, состояла из четырех человек, с троими все благополучно, они вышли на связь, тело одного извлечено из-под завалов, к сожалению, констатирована смерть. В ликвидации данного происшествия принимали участие 30 единиц техники, 138 человек личного состава. Сейчас проводятся следственные действия, причина происшествия выясняется.

На вопрос, была ли у монтажников страховка, полковник Литовка ответить не смог, сославшись на то, что следственные действия как раз и должны это выяснить. Однако, уже известно, что погибший Матвей Кучеров перерубал вант, выйдя из люльки, прикрепленной к крану, и не сумел до нее добежать, когда бетон начал рушиться, а его напарник не смог ему помочь. Как следует из расшифровки переговоров между рабочими и штабом, фрагменты которой публикует "Фонтанка", люльку с Кучеровым и его напарником поднимал телескопический кран, машинист которого её не видел. Его ориентировали высотники по рации.​

Первоначальный темп работы, следует из расшифровки, не устроил штаб. Было предложено выйти из люльки на крышу, "прицепиться к люльке и с кольца резать ванты". Кучеров обратил внимание на то, что это небезопасно, поскольку у рабочих не было с собой даже страховочного троса, чтобы прицепиться к люльке. Однако напарник, получив, очевидно, команду с земли, сказал ему: "Вылазь". Сначала рабочие пристегнулись друг к другу короткой верёвкой, а затем, видимо, опять в целях ускорения работ, отстегнулись, и Кучеров остался без страховки. Этот момент, однако, на расшифровку уже не попал. Из переговоров также известно, что высотникам обещали за работу выплатить восемь тысяч рублей в день.

Территория вокруг CКК обнесена строительным забором, после обрушения кровли у входа стояли машины МЧС, ГИБДД, скорой помощи, в ворота постоянно въезжали и выезжали спасатели, пожарные, врачи.

Прохожие заглядывали в щели забора, чтобы понять, что происходит внутри. Николай Леонидович специально приехал к СКК – не из простого любопытства, а потому что в 1977 году после армии он пришел его строить, а в 1980-м своими руками монтировал уникальное инженерное сооружение – кровлю, представлявшую собой мембрану, укрепленную на вантах. Уже известно, что рабочим, которые ее демонтировали, было дано задание перерубить ванты, на которых она держалась.

– Я не понимаю, они специально так сделали или она сама обрушилась. Там же очень сложная крыша, я ее всю знаю, я же ее строил – и кольцо вокруг. Там один вант обрежешь – и все сложится, вот оно и сложилось, – говорит он. – Надо было все согласовывать по чертежам, а не делать так, с бухты-барахты. Там натяжные ванты идут со всех сторон, в середине еще один трос. Листы железа прикрепляются к середине, они там заклепаны. Там нагрузка очень большая, все на тросах висит. Они, наверное, один вант рубанули, и там, где вход, средняя сторона вся рухнула, аж колонны поломало. А там бетон и такая арматура, что сломать сложно – но оно все пошло винтом и сломалось. Жалко, конечно. Я и памятники ставил, те, что на входе. СКК же на много лет замораживали, все денег не было, потом уже к Олимпиаде построили. Я думаю, можно было бы его сохранить, внутри переделать. Рубить ванты – это все равно что пилить сук, на котором сидишь, неправильно они все сделали.

Руководитель архитектурного бюро "Литейная часть-91", архитектор-реставратор высшей категории, член ИКОМОС Рафаэль Даянов, внимательно посмотревший все опубликованные видео сноса здания и обрушения крыши, совершенно согласен с рабочим, строившим СКК.

– Если он строил, конечно, он понимает, что это за конструкция. Но и я ее хорошо помню – нас еще студентами туда возили, мы на ней качались и чувствовали, как она работает. А конструкция уникальная – это металлические лепестки, которые собирали на заводе, получался такой рулон, а потом все эти лепестки раскатывали к центру. Это элегантная ювелирная конструкция инженера Морозова, за которую он получил Госпремию, а ее просто так не дают. Он еще много чего построил, а эта конструкция гениальная, и тот, кто брался ее разбирать, тоже бы должен быть неглупым человеком.

– Скажите, вы согласны с теми, кто говорит, что при разборе кровли не соблюдалась техника безопасности?

– Но это же очевидно! Если взять журнал "Зодчий" за прошлый век, там попадаются статьи – допустим, два рабочих погибло, они рубили стену, и она на них упала – и здесь мы видим практически то же самое, то есть ничему не научились, выходит. Кадры, которые я видел в новостях, обескураживают. Я, естественно, очень часто бываю на стройках, и меня всегда раздражают вещи, связанные с безопасностью людей. Если мы видим какие-то нарушения, тут же делаем замечания производителям работ – а здесь что, у людей головы вообще не было? То, что у них нет никакого опыта проведения таких работ, видно сразу. Наверное, так спешили снести вопреки желанию горожан, что думали не об этом. То, что показывают в кадрах, – это просто бред: один рабочий не застропован, другой висит не в люльке, третьему почему-то мешает ограждение – тут странно все, и все за пределами здравого смысла. Я не знаю, что движет людьми, которые так работают на строительной площадке. Но еще важнее для меня другое: это такая оплеуха горожанам – столько людей было против, но на это не посмотрели. Мы же вроде только начали все это обсуждать, проекта еще нет – а снос уже произошел. После войны в 1947 году у нас было два парка Победы – Приморский и Московский. Приморский мы уничтожили, теперь пытаемся уничтожить Московский. Если посмотреть на планировку, то видно, что спортивная зона находится прямо за парком Победы и составляет с ним единую композицию, продолжая генеральную аллею. Поэтому мне кажется, что тут мы теряем не только сооружение, характерное для своего времени и связанное с парком. А вместо него нам показывают то проект, прозванный "забинтованной банкой", то еще какую-то композицию в стиле "разлюли-малина" – а это не является архитектурным решением, в отличие от того, которое было. То есть мы теряем не только сооружение с уникальной мембраной, но и прекрасную строгую архитектуру, и весь ансамбль. Как горожанину мне вдвойне обидно, что там сказали – как хотим, так и делаем.

– А архитектурное сообщество пыталось заступиться за СКК?

– Да, но нас не очень-то слышат. Мне горестно сознавать, что я студентом стоял на этой конструкции, ощущал, как она работает, – а сегодня это в прошлом. Если бы это здание было памятником, конечно, надо было бы вернуть его в прежнее состояние.

Концессионер стройки – "СКА Арена", генподрядчик – "СпецСтройМонтаж", который нанял в субподряд еще две компании: СК "Прайд" для снятия железобетона и "АН-Дорстройтранс" для разбора кровли, но ни одна фирма пока не признается, что занималась демонтажом уникальной мембраны.

– У нас здания сносят довольно часто, и у нас есть рынок компаний, специализирующихся на сносе. И я не помню ни одного случая, чтобы компании, известные на этом рынке, позволяли себе такого рода трагедии. Они понимают, что правила безопасности написаны кровью. В данном случае, по-моему, компания, которая занималась реконструкцией СКК, наняла какую-то левую фирму для сноса – то ли по дружбе, то ли ради экономии, – рассуждает экономист Владимир Грязневич. – А дальше уже все как обычно, когда этим занимаются непрофессионалы, не понимающие степень риска. Ясно, что руководство этой фирмы его не понимало. Там ведь дело не только в технике безопасности – здание же вообще не должно было рухнуть. Его просто безграмотно разбирали, срезали несущие конструкции, не приняв меры против обрушения крыши.

Уже давно было известно, что эти конструкции проржавели, именно потому решили демонтировать, а не реставрировать. Но понятно, что при такой ситуации опасность обрушения очень велика. А самопроизвольное обрушение – очень опасная вещь, заранее неизвестно, какая часть конструкции куда обрушится, а ведь это гигантское 40-метровое сооружение. Короче говоря, непрофессионализм, безалаберность и безответственность приводят к таким трагедиям. Если сейчас владелец компании не сядет в тюрьму, такие истории будут повторяться.

– Если демонтажом кровли занималась компания-субподрядчик "АН-Дорстройтранс" (а пока это сведения неподтвержденные), то у этой фирмы вообще нет опыта демонтажных работ. Как такое могло получиться?

– Механизм известен: генподрядчик является главным жуликом: он по блату получает подряд, выставляя слишком низкую цену, а потом начинает грабить реальных подрядчиков, тех, которые работают, – обманывает, не платит им деньги. А те в отместку начинают халтурить. Строительство стадиона на Крестовском острове или строительство метро – очень показательные примеры такого механизма. Конечно, тут есть конкретные виновные, хотя бы инженер по технике безопасности, но главная вина все равно на генподрядчике. И главная беда – это безответственность руководства, такой стиль в стране – всеобщая безответственность.

Когда люди видят безответственность чиновников, они начинают вести себя так же. И бизнес понимает, что все суды коррумпированы, что он в нужный момент даст взятку и отмажется. Главная черта стиля государственного регулирования – это безответственность. Очень редко кого-то привлекают – если начальству очень надо, а если нет, то, наоборот, надо все замять, сор из избы не выметать. Именно поэтому "Зимние вишни" у нас горят, а мажоры давят людей на "мерседесах".

Весь день к рухнувшему СКК приходили местные жители, давно следившие за его судьбой. Мария состоит в группе защитников комплекса. Она сокрушается, что из уважения к памяти блокадных дней пришлось перенести митинг с 26 января на 2 февраля.

– Вот они и пригнали сегодня четыре крана, и я думаю, что обрушили все намеренно, это не ошибка. У них была цель обрушить это здание, а мы хотели внести его в список памятников – по закону это можно сделать через 40 лет после постройки, и вот сейчас как раз 40 лет и прошло. Не успели. Два года мы тут митинги проводили, живой цепью его окружали. СКК мне очень дорог, тут у меня все детство прошло – фактически отняли жизнь.

Владимир тоже пришел к развалинам СКК, у него отношение к происшедшему противоречивое.

– С одной стороны, у нас тут все детство прошло, вся жизнь, это такой советский символ, поэтому жалко. А с другой стороны, и мне, и еще некоторым людям казалось, что в этом здании и в этом месте есть что-то депрессивное. Это было здание, которое не радует. Может быть, удастся теперь построить что-то более яркое и веселое.

Петр – активист группы защитников СКК, и он уверен, что произошел акт вандализма.

– Работы проводились безграмотно, в результате погиб человек, поэтому мы считаем, что концессионное соглашение с "СКА Арена" должно быть расторгнуто. Надо провести серьезное расследование – пока непонятно, кто из подрядчиков этого концессионера давал задание на работу, ясно только, что должного инструктажа по технике безопасности проведено не было. И погибший молодой человек стал жертвой политических игр концессионера, его торопливости. Сегодня же как раз исполняется 40 лет со дня ввода в эксплуатацию СКК, есть акт от 31 января 1980 года, и с завтрашнего здание можно было считать памятником, вот почему они так спешили и так безалаберно поступили. И цинично. Я считаю снос СКК оплеухой профессиональному сообществу: надо было отстаивать СКК и поддерживать нас. Снос СКК – это оплеуха всем россиянам. Мы будем следить за каждым шагом инвестора – ему, кстати, уже выписано штрафов на миллион.

Петр считает, что на месте разрушенного СКК должен быть разбит парк либо СКК должен быть восстановлен за бюджетные деньги. Перспектива появления на этом месте гигантской ледовой арены лично его не устраивает: по его мнению, в Московском районе, где по планам в ближайшие годы построят жилье еще на 40 тысяч человек, появление такого объекта, куда почти ежедневно будут стекаться десятки тысяч зрителей, создаст серьезные транспортные проблемы. Так что митинг 2 февраля активисты решили не отменять.

Хоккейный клуб СКА и Геннадий Тимченко решили построить новую ледовую арену на 21,5 тысячу зрителей, самую большую в мире, к чемпионату мира по хоккею, который должен пройти в Петербурге в 2023 году. СКК "Петербургский", вмещающий всего 13 тысяч человек, предложили реконструировать. Год назад проектная организация "Лайфкволити эволюшн" представила Градсовету проект – и уже тогда стало ясно, что речь идет не о реконструкции, а о сносе. Стоимость возведения новой ледовой арены оценивается в 20 млрд рублей.