"У людей паника". Калининградские врачи отказались работать с COVID-19

Два месяца назад в Калининградской области официально начали вести борьбу с коронавирусом. По словам министра здравоохранения региона Александра Кравченко, часть медиков в условиях пандемии отказалась работать. "По факту, у нас 350 человек из системы ещё до начала всей коронавирусной истории встали и вышли", – признал министр. Корреспонденты Север.Реалии расспросили медиков, которые принимали такие решения.

По сообщению калининградского минздрава, большинство "отказников" все ещё числятся в системе здравоохранения региона. Однако на время проведения мероприятий против COVID-19 кто-то ушёл в неоплачиваемый отпуск, кто-то в вынужденный простой с сохранением 2/3 зарплаты, кого-то перевели на другие должности.

Одна из таких работников – 65-летняя медсестра больницы скорой медицинской помощи Татьяна Горбунчикова. Она смогла получить больничный лист, когда началась эпидемия коронавируса. "Социальные больничные", согласно постановлению правительства, работодатели должны оформить всем работникам старше 65 лет, - тем, кто захочет уйти на самоизоляцию, - но руководство медицинских учреждений идёт на это неохотно.

– Мне сказали, что эти дни будут считаться прогулами, – пересказывает Горбунчикова беседу со старшей сестрой своего отделения. – Я разговор не записывала, поэтому сейчас обвинять не имею права. В случае чего, судиться уж точно не буду, проще уволиться. Но так как у меня хроническое заболевание лёгких, мне выдали больничный. Опять же, в поликлинике мне сказали, что социальные больничные они не делают. Чья эта обязанность, никто не может сказать. Но медицинского персонала не хватает, любыми правдами и неправдами вынуждают выходить, рассказывая про добровольное начало. Этим и пытаются прикрыться. А зарплаты копеечные, переработка, за которую ничего не платят. А тут риск. Мотивации нет, средств защиты нет. Ради чего рисковать собой и семьёй?

В начале мая в Калининграде умерла медсестра областной больницы 65-летняя Надежда Дивак, которая более 20 лет проработала в отделении пульмонологии. 12 мая стало известно о смерти врача-реаниматолога областной клинической больницы, которая тоже болела коронавирусом. Во всероссийском списке памяти медработников, который составляют врачи, уже 160 фамилий погибших от коронавируса.

В числе 350 отказавшихся от работы с "ковидом" калининградских медиков есть и те, кто окончательно ушёл из профессии. Чаще всего это люди пенсионного возраста. Наталья Темочкина (имя изменено по просьбе собеседницы) 20 лет проработала медсестрой в военном госпитале в Балтийске. Оставить работу в начале эпидемии её вынудила ситуация со средствами индивидуальной защиты.

– В Балтийске персоналу военного госпиталя для противостояния с коронавирусом выдали марлевые повязки и противочумные костюмы 40-летней давности, – объясняет она. – Их выдали вонючие и заплесневелые. Комплекты после стирки стали разваливаться.

Костюмы, вызывающие у некоторых сотрудников клаустрофобию, были выданы ещё в марте. Однако, как рассказывают работники госпиталя, оставшиеся на службе, современные средства индивидуальной защиты до сих пор не поступили.

О своём уходе из госпиталя Наталья Темочкина рассказывает с грустью:

– Мне это решение далось невероятно тяжело. Всё-таки 62 года – это не совсем тот возраст, в котором уже пора уходить на пенсию и носки дома сутками вязать, да и силы были дальше работать. Но, видимо, не в таких условиях. Меня поддержала моя семья, сказали, помогут материально, если что. Ведь именно денежный вопрос был краеугольным, что там говорить. Я думала, пока буду пенсию получать и работать, достаточную себе подушку безопасности скоплю, чтобы потом не нищенствовать. А на работе меня поддержали, никто косо не смотрел.

Дочь калининградки Натальи Истоминой работает в больнице скорой медицинской помощи, 10 мая её госпитализировали с коронавирусом. Она могла заразиться от кого-то из пациентов, предполагает Наталья: в БСМП сейчас переводят многих пациентов из инфекционной больницы – стационары для пациентов с коронавирусом развёрнуты в новом корпусе. В старый корпус стали свозить онкобольных из больниц города, отданных под коронавирус и так называемых гнойных, то есть пациентов, требующих срочной операции, например, с гангреной.

– Моя дочь работает в старом корпусе, в отделении гнойной хирургии. У всех пациентов воспалительный процесс и температура, то есть навести тепловизор [и заподозрить коронавирус по температуре] – это не для них. Клали всех подряд, мест в палатах не хватало, лежали даже в коридорах. Не делали мазки и медперсоналу, – рассказывает она. – Больных отправляют в отделение, в котором медперсонал работает в марлевых масках, шапочках и перчатках. Всё! Есть риск поступления "ковидных"? Очень большой. Учитываются ли риски и принимаются ли меры для снижения и невозможности повторения? Нет!

По словам Истоминой, заразилась не только её дочь.

– До этого подтвердился коронавирус ещё у одной медсестры, сейчас завотделением с одышкой и температурой ждет результата, у лифтёрши, кастелянши и медбрата температура. Это только те, о ком я знаю. Я дочке говорила, возьми отпуск на время пандемии. Она: "Мама, я врач! Я должна".

Ранее очаг инфекции – как среди пациентов, так и среди персонала – был выявлен в Калининградской областной клинической больнице. С 25 апреля там введён "обсервационный режим работы". Все, кто находились в этот момент на смене, остались на некоторое время жить в больнице. Тем, кто не был на смене, относительно повезло – они сидят на домашнем карантине. На середину мая в больнице было 280 случаев заражения: коронавирус обнаружен у 137 сотрудников и 143 пациентов больницы.

Чтобы поощрить медиков, в апреле Минздрав России решил выплачивать стимулирующие надбавки "за особые условия труда и дополнительную нагрузку" тем, кто работает с коронавирусной инфекцией. Выплаты установлены в процентах от окладов, а Владимир Путин называл конкретные суммы: врачам стационаров – 80 тыс. руб. в месяц; среднему медперсоналу стационаров и врачам скорой помощи – 50 тыс. руб. в месяц; младшему медперсоналу стационаров, водителям и среднему и младшему медперсоналу скорой помощи – 25 тыс. руб. в месяц.

По словам сотрудников Калининградской областной клинической больницы, обещанных 50 тысяч рублей за работу в условиях пандемии никто не заплатил. Как рассказывает один из врачей ОКБ, "это не 50 тысяч, а 15% от оклада": "А если ты на карантине, то, соответственно, и этого не будет". Ещё одна проблема – многие врачи совмещают ставки в разных медицинских учреждениях. В случае работы с ковидными больными надбавки они получат только по официальному месту работы, так же как и компенсации в случае заражения.

– У палатной медсестры подтвердился COVID-19. В статистике её нет, так как основное место работы у неё другое. Соответственно, если вирус подхвачен не на своём месте работы, никакие выплаты ей также не положены, – рассуждает Наталья Истомина. – Ну, "нет тела, нет дела". А она сейчас в инфекционке лежит.

Другой вопрос – как и кому именно будут начисляться надбавки. Об этом многие калининградские врачи имеют смутное представление.

– Кому-то выплатили, кому-то нет. Для того чтобы заплатили 25 тысяч, мы должны в семь смен за месяц доставлять больных с COVID-19. Но таких больных тоже надо поймать, а это вообще вотчина Роспотребнадзора. Мы же не знаем, когда приезжаем на вызов, есть у пациента коронавирус или нет? И вот где эта красная линия? Мы в ней или нет? – говорят врачи из бригады скорой помощи центральной городской клинической больницы.

На вызов бригада отправилась маскхалатах и марлевых повязках, то есть без серьёзной защиты от коронавируса.

24-летняя фельдшер Екатерина Куландина от работы не отказывалась и после вызова к пациенту с COVID-19 сама попала в больницу.

Куландина работает на Калининградской городской станции скорой медицинской помощи около двух лет. 5 мая она выехала на вызов к больному с высокой температурой. Поехала без защитного костюма – их на станции не хватает, рассказала она редакции Север.Реалии.

– Защитные костюмы хорошие, они полностью защищают человека. Но их недостаточно, как мне объяснили. Такие костюмы мы надеваем только на COVID-19 подтвержденный либо на контактный вызов – к тем, кто контактировал с больными. Костюмов очень мало. К тому же когда мы надеваем костюмы, на вызов уходит в два раза больше времени, так как нужна потом обработка, а это минут сорок. И поэтому, если диспетчеры знают, что человек не выезжал и не контактировал, но у него при этом температура, кашель, они говорят, что костюм надевать не надо. И ты едешь в этой маске, в которой уже полдня проходил, и в перчатках на произвол судьбы. Это очень опасно. На этот вызов диспетчер сказал костюм не надевать, – говорит фельдшер.

У пациента из поселка Луговое, к которому ездила Куландина, высокая температура держалась десять дней. Бригада отвезла больного в Центральную городскую клиническую больницу, где позже ему диагностировали коронавирусную инфекцию. Через несколько дней во время смены Куландина почувствовала тяжесть в груди, начался кашель, поднялась температура. 12 мая ее госпитализировали в ЦГКБ с диагнозом "пневмония".

Куландину поместили в отдельную палату, взяли тест на коронавирус. А вечером к ней положили больную с уже подтвержденным диагнозом.

– Во вторник вечером ко мне в палату положили двух женщин. Как оказалось, у одной из них COVID подтвержден, её дочь с коронавирусом лежит в инфекционке. У второй женщины температура, одышка и кашель, пока она ждет результатов теста. Я пока тоже пока не знаю, какой у меня будет диагноз. В одной палате мы втроем провели сутки. Всю ночь я спала в маске. Я несколько раз выходила к медсестрам, говорила, что это ненормально, должны принять меры. И мне отвечали: врачи уже все знают и что-то решают. В среду больную перевели в другую палату. Но, я думаю, времени, проведенного вместе, было достаточно, чтобы заразиться и мне, и второй женщине, если мы были еще не больны, – рассказала Куландина.

О том, что с ней происходит в больнице, Екатерина пишет на своей странице в инстаграме. Она одна из немногих медиков, которые открыто рассказывают о пандемии изнутри: "В больнице ужасные условия, питание не очень, душ на всех один (и то весь течёт), как и туалет. Как существовать-то? Сколько находиться в таких условиях? Это хорошо я молодая, ходячая, а бабулечки? Дедулечки? Знаете, а ведь совсем недавно я во все это не верила, жила себе и жила, не думая о COVID, о других, в том числе и о себе. Сегодня утром медсестра спросила: "Вы Катя? Зачем вы пишете, что у нас все плохо?". А что, если это и в самом деле так? Люди боятся правды. Я – человек, пусть даже и приболела, но я считаю, что каждый из нас должен быть в хороших условиях".

– После моих публикаций ко мне подошли работники больницы. Они подумали, я выставила фото с кроватями, будто мне не понравились кровати. Но дело не в них: у нас душ один на этаж, двери в нем не закрываются, как и в туалете. Еда всегда холодная и недоготовленная, с волосами. Почему так? Отвечают: "Не знаем". У них на всё такой ответ. Возле двери в палату у нас лежат маски для больных. Я спросила, можно ли взять маску, а мне намекнули, что нежелательно, их ограниченное количество, – рассказывает медик. – Но это маски для пациентов, мы в палатах должны быть в масках. Лежит у нас сейчас около десяти человек – и с коронавирусом, и не подтвержденные. Все лежат вместе, больные с COVID и без. Это нормально?

Екатерина свое состояние оценивается как стабильное: сохраняется тяжесть в груди и кашель, но в целом она чувствует себя хорошо. Она не осуждает коллег, которые в начале эпидемии отказались работать. Сейчас, рассказывает Куландина, на станции скорой помощи коронавирусом заболело шесть медиков.

– И это не фельдшеры из инфекционных бригад, они как раз защищены специальными костюмами, а те, кто ездил без защиты, как я. И только сейчас врачи начинают бояться, появляется недовольство – когда людей уже начали класть в больницу, – паника начинается. Некоторые фельдшеры начали просто отказываться от вызовов, если известно, что у больного температура, кашель. Требуют, чтобы выезжали инфекционные бригады. Они поняли, что труд медиков не ценится, и толкать себя в такую опасность… Их нельзя осуждать. Нам и тесты делают нерегулярно, выборочно. У меня за все время работы взяли всего один раз тест, когда фельдшер заболела из моей смены, мы с ней контактировали, Но я считаю, что тесты должны брать у всех и постоянно.

За выезды к коронавирусным больным Екатерина Куландина получила 1900 рублей из федеральных выплат. Откуда взялась такая сумма, она понять не может.

– Мне за COVID пришло 1900 рублей. Кому-то 25 тысяч, кому-то 2 тысячи, кому-то вообще ничего не пришло, а это и фельдшеры, и санитары. У кого-то нет даже графы в расчётнике такой. Пока мы так и не поняли, как осуществлялись начисления. К руководству я обратиться не успела, потому что слегла. Но я так поняла, что какая-то разборка на станции была.​

– Во время пандемии сильно выросла нагрузка на бригады?

– Да, вызовов стало больше. Если раньше у нас в период эпидемии гриппа, ОРВИ было 11–12 вызовов за суточную смену, то сейчас среднее число – 20. У людей паника, их пугает ситуация. Очень много людей вызывает скорую просто с температурой 37. Но нагрузка на скорую всегда была высокой, а зарплаты при этом низкими. И я не понимаю, почему только в пандемию начали об этом говорить. Ведь другие болезни никто не отменял.

Выход из системы здравоохранения 350 работников не остался незамеченным для Калининградской области, где и так наблюдается дефицит медицинских кадров. Чтобы восполнить нехватку врачей, к работе привлекли несколько десятков ординаторов медицинского института БФУ им. И. Канта. Они работают в лечебных учреждениях Калининграда, в том числе в отделениях "красной зоны". Среди них – Степан Бойко, выпускник ординатуры. В ближайшее время он должен был получить диплом и сертификат врача анестезиолога-реаниматолога.

– У меня должны были быть госэкзамены и аккредитация, – рассказывает Бойко. – Но был выпущен приказ правительства о моратории на выдачу сертификатов и появился приказ о привлечении ординаторов врачами-стажёрами. Мне повезло, я попал в своё отделение реанимации и по сути выполняю ту работу, которой учился.

На передовой не только профильные врачи, рассказывает он: "Травматологи, гинекологи, хирурги, лоры – все работают как палатные врачи. Вне зависимости от того, какая у тебя была специализация, ты работаешь как врач-терапевт". Степан трудится в Калининградской городской больнице. Он говорит, что на отказ врачей пенсионного возраста работать с COVID-19 отрицательно отреагировало только медицинское начальство:

– Обиделись на них. Как будто предателями посчитали, что ли. Да, сейчас врачей осталось немного. Но люди, которые ушли, я считаю, что сделали правильно. Свое здоровье важнее, плюс кто-то должен выходить после того, как это закончится и будет наплыв отмененных плановых операций.

Объективно нагрузка на оставшихся в системе здравоохранения сегодня значительно увеличилась, утверждают медработники, с которыми беседовали или переписывались корреспонденты сайта Север.Реалии.

– Сейчас скорую приходится в некоторых случаях по несколько часов ждать, а такими темпами время ожидания возрастёт. Есть бригада медиков, она ездит на выезды. У одного обнаруживается коронавирус – всю бригаду отправляют на карантин. У нас в лучшем случае из 30 скорых сейчас на линии 15, – говорит лаборант областной больницы, который находится на самоизоляции. Он боится представляться, говорит, до пенсии осталось несколько лет, а проблемы ему не нужны. Тем же руководствуется большинство медиков: "Не готов идти против системы".

Отказ некоторых врачей работать в период пандемии говорит об уровне организации здравоохранения в регионе, считает депутат Калининградской областной думы Михаил Чесалин.

– Если мы дошли до того, что количество сотрудников Росгвардии превысило количество медиков в стране, тогда пусть росгвардейцы нас и лечат, – говорит он.

Чесалин возглавляет региональный профсоюз "Трудовые бригады" и уже много лет борется за повышение уровня областной медицины. Однако активизма от самих врачей он не видит. Несколько лет назад в Калининградской области существовало отделение всероссийского объединения "Альянс врачей", но сейчас его нет. Нет в регионе и других независимых медицинских профсоюзов.

– Среди медиков членов нашего профсоюза нет, – говорит Чесалин. – Я вижу, что врачи начинают защищать себя только сейчас, в экстремальной ситуации, я это приветствую. Они вспомнили, что у них есть какие-то права. В обычной жизни они, как правило, об этом забывают. Медикам надо не молчать, а заявлять о своих правах. О правах на достойный труд, достойную, повышенную оплату в эпидемиологический период, о гарантиях и средствах индивидуальной защиты. Но народ предпочитает не ссориться с начальством.

Об этом же говорит и калининградская активистка Марина Шапошникова, сейчас она возглавляет "Лигу защитников пациентов 39 региона" и ведёт популярную группу в фейсбуке "Калининградцы за достойную медицину".

– Началось всё в 2008 году, когда мы стали одним из пилотных регионов по оптимизации здравоохранения. Я тогда работала эпидемиологом в Гвардейской центральной районной больнице. Я была против оптимизации, в больнице благодаря мне оставили надбавки врачам. Но начался жёсткий прессинг, и мне пришлось уволиться, – вспоминает она. – Я тогда сказала: "Ну, Шапошникову вы уволите, а дальше что? К чему наша медицина такими темпами придёт?" Тогда все врачи молчали, молчат и сейчас. И вот что мы имеем: полнейшую неготовность к эпидемии. У врачей банально не хватает средств защиты.

У Марины Шапошниковой узкая специализация – эпидемиология, однако работать даже волонтёром ей никто не предлагает.

– Мы запустили горячую линию по вопросам здравоохранения несколько лет назад. И несколько человек отвечали на звонки, решали вопросы, иногда даже через прокуратуру. Когда всё это началось, я сказала: "Нужна отдельная горячая линия по коронавирусу". Она появилась, но кто там сидит – не знаю. Нас туда не пускают, – говорит Шапошникова.