"Дневник отчаявшегося" немецкого писателя Фридриха Река-Маллечевена, вышедший в Петербурге в издательстве Ивана Лимбаха, стал одной из важнейших книг, опубликованных в России в 2023 году. Этот документ интересен необычным взглядом на историю Третьего рейха, ведь дневник принадлежит перу убежденного консерватора, прочно связанного с Баварией, сына прусского землевладельца. Корреспондент Север.Реалии поговорил с издателем, переводчиком и автором предисловия к книге о том, почему именно сейчас так актуальны дневниковые свидетельства того времени.
"Дневник отчаявшегося" выходит на русском языке впервые, между тем сам текст дневников Река-Маллечевена на немецком языке увидел свет в 1947 году и вскоре был переведен на основные европейские языки и неоднократно переиздавался в Германии. Сам Фридрих Рек-Маллечевен не увидел свой дневник напечатанным: в 1944 году он погиб в Дахау. А его текст стал одним из самых важных свидетельств времен Третьего рейха, сам автор рассматривал свои записи как "вклад в историю нацизма".
По словам главного редактора издательства Ивана Лимбаха Ирины Кравцовой, публикация "Дневника отчаявшегося" Фридриха Река-Маллечевена продолжает серию дневников и текстов, созданных немецкими авторами времен Третьего рейха, которые, как могли, сопротивлялись нацизму.
– Оформление "Дневника отчаявшегося" создано в одной стилистике с книгами Себастьяна Хафнера "История одного немца" и "Некто Гитлер", вышедшими в издательстве несколько лет назад в переводе Никиты Елисеева. Но если Хафнер писал о зарождении нацизма и первых его годах в Германии, а потом покинул страну, то Рек-Маллечевен описал нацизм, каким он его узнал, оставаясь в стране, – говорит Кравцова.
Перевела "Дневник отчаявшегося" на русский язык Альбина Бояркина.
– Я спросила своих коллег – лингвистов и славистов в Берлине, и все они в один голос сказали мне, что эту книгу непременно стоит переводить на русский, что это совершенная жемчужина и как можно больше людей должны прочесть этот текст, – говорит Бояркина.
Фридрих Рек-Маллечевен – аристократ, он родился в 1884 году в семье депутата рейхстага в Восточной Пруссии, был великолепно образованным человеком, по убеждениям монархистом и консерватором. Историк Николай Власов, написавший предисловие к "Дневнику отчаявшегося", отмечает, что "объективно немецкие консервативные интеллектуалы помогли приходу Гитлера к власти". Да, они боролись против Веймарской республики, говорили об особом пути Германии, необходимости сильной власти в лице вождя, губительности либеральных идей. Историк задается вопросом: сознавал ли автор "Дневника отчаявшегося" ответственность консервативных интеллектуалов, к которым и сам относился, за произошедшее с Германией? Об этом сложно судить по дневнику. Но именно немецкий интеллектуал-консерватор изо дня в день на протяжении нескольких лет раскрывает суть немецкого нацизма, трагедию страны, безжалостно и горько фиксируя происходящее:
Фридрих Рек-Маллечевен обладал незаурядным литературным талантом. Самое известное его прижизненное произведение – исторический роман "Бокельсон – история массового безумия", посвященный Мюнстерской коммуне 1534–35 годов. Это книга о том, как коммуну захватили радикальные анабаптисты и какой террор они устроили в этом немецком городе. Книга была выпущена в свет в 1937 году и ровно через год запрещена – слишком явны были аналогии и исторические параллели. Да и в своих дневниковых записях Рек-Маллечевен сравнивал Мюнстерскую коммуну с Третьим рейхом.
Книги Хафнера перевел писатель, переводчик, литературный критик Никита Елисеев. Он же написал послесловие "Автор и его дневник" к книге Река, предпослав к нему эпиграф – известное высказывание погибшего в сталинском лагере искусствоведа Николая Пунина: "Не будем терять отчаяния".
– Книги Себастьяна Хафнера "Дневник отчаявшегося" и "Река-Маллечевена – одного порядка?
– С одной стороны – да, и все же они разные. Их роднит принципиальный антифашизм и антинацизм, принципиальное, буквально всей кожей неприятие этого вооруженного хамья. А вот дальше разница есть. Рек-Маллечевен, я бы сказал, это одна из составляющих Хафнера – консервативная, аристократическая часть антинацизма. Потому что вообще и к антинацизму, и к нацизму люди приходят разными путями. Человек становится скотиной или отвергает скотство по разным причинам. Рек-Маллечевен отверг фашизм из-за того, что это хулиганье и жлобье воображает себя рыцарями и аристократами. Но разве беззащитных бить, на слабых нападать – это рыцари? Ему стыдно рядом с ними находиться. Хафнера как интеллигентного человека тоже возмущает хамство и жлобство, но он либерал и стоит на прогрессистской точке зрения – что мир, в принципе, развивается к лучшему.
Говоря о Реке-Маллечевене – убежденном консерваторе, едва ли не реакционере, Никита Елисеев замечает, что подобные взгляды иногда помогают остроте зрения. Рек-Маллечевен абсолютно уверен, что мир развивается вовсе не в лучшую сторону, он сомневается, что "когда все больше тупых людей становятся сытыми – это хорошо".
– Он, если вспоминать русскую литературу, напоминает профессора Преображенского: "Вот никаких и не читайте". Я не скажу, что его позиция мне близка, но она как раз могла бы оправдать, даже с идейной стороны, его переход на сторону нацистов. А он не перешел. Они ему отвратительны, как жестокие бессовестные бесстыжие хулиганы. Неважно, что они клянутся именами Стефана Георге и даже Освальда Шпенглера. По отношению к нацистам он мог бы сказать, как упертый марксист вроде Троцкого по поводу Сталина: "А это не настоящий марксизм". То же самое мог сказать про фашистов Рек-Маллечевен: "А это не настоящее воплощение идей Шпенглера и предчувствий Стефана Георге. Это искажение". Может быть, поэтому ненависть Река-Маллечевена к нацистам особенно сильна.
И еще одну принципиальную разницу между авторами двух дневников отмечает Елисеев: если Хафнер через много лет смог написать объективную книгу о Гитлере, отдавая должное его способности прорваться к власти и удержаться так долго, то Рек-Маллечевен никогда, ни при каких обстоятельствах не смог бы писать беспристрастно "об этом подонке, который дискредитировал смыслы, – он ему отвратителен изначально".
– Рек-Маллечевен лично встречался с Адольфом Гитлером не раз – он был в той же мюнхенской среде, и ему на человеческом уровне негодяй не понравился с первого взгляда. Возмутило и то, что Гитлер в своих клоунских сапогах и галифе лезет к ним, фон-баронам, воображая себя таким же.
На страницах своего дневника Рек-Маллечевен описывает и несколько своих встреч с Гитлером:
Вспоминая 1932 год и свою встречу с Гитлером в Мюнхене, Рек-Маллечевен пишет:
– Почему Рек-Маллечевен не сочувствует тем офицерам, кто пострадал после неудачного покушения на Гитлера, а героями для него безоговорочно становятся брат и сестра Шолль из "Белой розы"?
– Есть несколько причин. Первая – весь этот прусский генералитет по сути привел Гитлера к власти. Они думали, что "он, конечно, психопат, но мы его сдержим, зато наши задачи по реваншу и по возрождению армии он выполнит". Но они не смогли разобраться в нем, в отличие от Река-Маллечевена. А когда он начал проигрывать, то они, спасая свою шкуру, его взорвали. Вторая причина – Рек-Маллечевен убежденный католик и убежденный баварец, а эти офицеры – пруссаки, а он ненавидит пруссаков, они для него – не Германия, а то механистичное и неприятное, что было привнесено в Германию и что искажает ее суть. Фон Штауффенберг – другое дело, они с самого начала были против Гитлера, и пошли против этого монстра с одними листовками. Рек ведь христианин, католик, он знает, что победа в материальном мире – это ерунда, а вот "смертию смерть поправ" – для него не простые слова. Поэтому брат и сестра Ганс и Софи Шолль, студенты из Мюнхена, члены группы сопротивления "Белая роза", казненные на гильотине, для него настоящие герои.
Рек-Маллечевен сравнивает Ганса и Софи с тамплиерами, он пишет:
Именно в таких молодых людях Рек-Маллечевен видит спасение и возрождение Германии.
– "Дневник отчаявшегося" – в чем сейчас важность этой книги?
– Как говаривала Гиппиус, "если надо объяснять, то не надо объяснять", – замечает Никита Елисеев. – Понятно, почему книги Хафнера, "Язык Третьего рейха" Виктора Клемперера, "Дневник отчаявшегося" Река-Маллечевена актуальны во всем мире: всем ясно, что фашизм – неизлеченная болезнь, к сожалению. Мы все знаем признаки фашизма, но как фашисты побеждают, клянусь, никто не знает. Как они могут завоевать сначала треть населения, а потом, придя к власти, все население сделать фашизоидным. Фашизм обязательно развязывает войну, затыкает рот оппозиции, а для этого лучшего средства, чем война, нет. Неважно, победоносная или нет. Война Муссолини в Эфиопии была не очень победоносной. Он вторгся туда и получил по щам, но бодался года три. Лига Наций выражала озабоченность, экономические санкции накладывала. А он додавливал и додавил Эфиопию, и в Ливии ему была нужна война. Фашисты без войны не могут, их основа – милитаризованное общество. Поэтому такие книги актуальны в мире до сих пор.
Фридрих Рек-Маллечевен вполне отдавал себе отчет в том, насколько опасно ведение дневника в Третьем рейхе. 9 сентября 1937 года он записал, что гестапо пришло, скорее всего, по доносу, к теологу Теодору Хеккеру, чтобы найти рукопись его дневника (Хеккер по счастливой случайности избежал ареста, его "Записки дня и ночи" были опубликованы лишь в 1989 году, а сам теолог умер в 1950-м. – СР)
Рек-Маллечевен с приходом нацистов к власти не покинул Германию. Он много размышлял и писал о тех, кто уехал. Эти строки написаны в 1937-м, до возвращения уехавших – еще годы и годы Второй мировой войны.
О себе и таких, как он, – оставшихся Рек-Маллечевен пишет без иллюзий о том, что удастся выжить, но именно в этой жертве – цена спасения:
Германия аннексирует земли других государств, вооружается. На кону – мир. Рек-Маллечевен с горечью пишет о неизбежности большой войны и о том, что цивилизованный мир наблюдает и думает, "как выйти из положения, как не раздражать герра Гитлера". И Рек дает безжалостную оценку ситуации:
Фридрих Рек-Маллечевен, который много путешествовал, побывал в разных странах, в том числе и в императорской, и в Советской России, написал в своем дневнике и о нападении Германии на СССР.
Рек-Маллечевен пишет, что немецкие генералы смотрят на проблемы Востока с высокомерием, что катастрофически не оцениваются огромные пространства России, но "самое страшное – это недооценка загадочной славянской души, которая только пробуждается и терзается страшными видениями". Что немцы столкнутся "на бескрайних гиперборейских равнинах… с демоническим миром народа, который не только неопытен по части пропаганды, но и не отрывается от своих богов, невзирая ни на что".
Рек-Маллечевен видит первые эшелоны с русскими пленными, которых "содержат как скот", слышит из репродукторов о невероятных победах рейха, а в конце сорок первого года пишет о заметном отсутствии мужчин на улицах немецких городов и о подмене натуральных продуктов заменителями и фальсификатами. В феврале 1942 года он записывает:
После поражения немцев в Сталинграде Рек-Маллечевен записал в дневнике:
Но до окончательной победы было еще далеко, в Германии жестоко расправлялись с теми немцами, кто высказывал хоть малейшее несогласие с политикой Третьего рейха. Рек-Маллечевен пишет в марте 1943 года об арестах и гильотинировании несогласных – адвоката, пожилого директора банка и даже хозяина борделя – за слова, лишь за слова несогласия с происходящим.
Рек-Маллечевен успел дожить до чудовищных ковровых бомбардировок немецких городов союзниками, в частности до трагедии Гамбурга: "Там говорят об улицах, на которых спасающиеся застряли в кипящем асфальте и были поджарены, говорят о развалинах, под которыми до сих пор лежат погибшие и к которым выжившие с благоговением возлагают венки".
В октябре 1944 года над Реком-Маллечевеном сгущаются тучи. Он фиксирует в своем дневнике, что к нему поступают сигналы – его предупреждают о возможном аресте. Арестов кругом множество: "Люди исчезают бесследно, о них ничего не слышно неделями и месяцами, целые семьи рассеиваются в неизвестности".
В шесть утра 13 октября пришли и за самим Реком. Его обвинили в "разложении вермахта и подрыве духа вооруженных сил" – он не стал вступать в ряды народного ополчения. Камера в два шага шириной и в шесть футов длиной, бетонный гроб с деревянной койкой, непотребный угол грязной плевательницы, маленькое решетчатое окно. Река-Маллечевена, продержав несколько дней в тюрьме, выпустили по приказу высокопоставленного генерала. Но в последний день 1944 года его арестовали снова – теперь уже "за оскорбление немецкой валюты": в одном из писем он пожаловался, что инфляция сжирает его гонорары за статьи. Фридрих Рек-Маллечевен погиб в феврале 1945 года в лагере Дахау.
За 8 лет до своей гибели он записал в своем дневнике:
