"Просто кости, обтянутые кожей". Как в единственном центре спасают аистов

В пятницу, еще до рассвета, орнитолог Марина Сиденко садится за руль и едет за сто километров в Псков, чтобы забрать аиста, которого ей везут из Себежа. В субботу она едет в Смоленск за другой птицей, а возвращается в понедельник с двумя – по дороге приняла еще один звонок с просьбой помочь. "Дом белого аиста" – единственный в России центр реабилитации для этих красивых птиц, он существует в Гдовском районе Псковской области как волонтерский проект.

Сиденко забирает к себе всех аистов, которые сейчас, в октябре, остаются на северо-западе. Раз не улетели в Африку, значит, что-то не так, и птица может погибнуть.

– Аист был в очень тяжелом состоянии. Он просто невесомый был, – рассказывает Марина про своего последнего подобрыша. – Взрослый аист должен весить порядка четырех килограммов. Я его поднимаю, а там и полутора килограммов нет – просто кости, обтянутые кожей. И настолько слабый, что сам не ел, пришлось ему впихивать. Ночевал дома в коробке – я решила, что на улице он замерзнет.

Ручные и дикие

Обычный сельский двор в деревне Низовицы скрыт от дороги забором, а с другого края сливается с лугом на берегу реки Желчи. На краю участка – кустарник, на горизонте – сосновый лес, а в центре, вместо огорода – открытый вольер с большими белыми птицами. Два аиста, один за другим, на огромных крыльях спускаются с неба.

– В вольере содержится двадцать аистов, из них три летают, – рассказывает Марина. – Это ручной Рай, который не улетел, это Люша, который остался в вольере ради своей возлюбленной Русланы, и остался еще один аистенок из Стругокрасненского района. Его привезли мне, сказали, что он не летает. На самом деле это был просто ослабленный птенец, у него не было сил на полеты. Отъелся у нас, начал великолепно летать.

Остальные летающие, не такие ручные, временно заперты в теплице и бане. У орнитолога сейчас живут 35 аистов, и про каждого она может рассказать историю. Кого-то подобрали крошечным, кого-то подстрелили, и пришлось ампутировать крыло, некоторые по неопытности скатились со скользких крыш и повредили ноги. Подобранные аисты поправляются, отъедаются и, если могут, улетают жить своей жизнью.

– Последние наши летающие аисты улетели 18 августа. Двенадцать малышей нас покинуло и пять взрослых. И вместе с ними улетели пять диких малышей, которые две недели у нас кормились, – рассказывает хозяйка аистиного центра.

В начале августа, поясняет она, стая диких аистов кружила над деревней – они увидели толпу сородичей и заинтересовались. Оказалось, тут кормят, и пять молодых аистов решили задержаться на время. "Я очень переживала, что они вообще не захотят улетать в Африку", – смеется Марина.

Аисты – перелетные птицы, причем первыми отправляются на зимовку как раз молодые, "никто им дорогу не показывает". Во время миграции они особенно уязвимы. Часть их пути проходит над Ливаном, и там ежегодно гибнут сотни птиц. У местных крутых парней есть такое хобби: стрелять по аистам.

– Причем они их не едят, это просто развлечение. Потом выставляют себя в интернете с сотнями убитых аистов, – говорит Сиденко. – Все европейцы, конечно, протестуют. Общественность долго об этом не знала, но в 2017 году они убили хорватского аиста, помеченного спутниковым передатчиком, и эта история выплыла наружу. Аиста звали Тесла. Тогда ученые из Хорватии создали специальную группу в фейсбуке, которая называется SOS Tesla. Теперь Тесла стал символом мигрирующих птиц, и неравнодушные люди борются за то, чтобы миграционные коридоры были для птиц безопасными.

В память о Варе

За год с небольшим через ее руки прошли 57 аистов. "Дом белого аиста" работает с 25 мая 2018 года, но сама Марина помогает птицам уже 17 лет – с тех пор, как переехала из Ростова-на-Дону в Национальный парк "Смоленское Поозерье", чтобы работать по специальности – орнитологом: "И сразу же на меня посыпались птицы, которым требовалась помощь". Диких птиц, которым нужна помощь, люди стараются пристроить в зоопарки и природоохранные учреждения, какие есть поблизости. В "Смоленское Поозерье" везли птиц со всей области. Вскоре в руки Сиденко попал аист, который потом прожил с ней 11 лет.

– Это была Варечка – мой любимый аист, – и Марина рассказывает историю: Варечку привезли поздно в октябре, оставили на зимовку, а когда выпустили, оказалось, что птица утратила миграционный инстинкт. Летом Варя жила во дворе, осенью двинулась было на юг, но дальше ближайшей деревни не улетела. Пришлось забрать ее домой, в теплый подвал.

Когда в 2015 году Сиденко предложили перейти на работу в Псковскую область, в Себежский национальный парк, а точнее – в его "филиал", Ремдовский заказник, расположенный в Гдовском и Псковском районах, встал вопрос, что делать с аистом, который привык к смоленской деревне.

– Я не придумала ничего лучше, кроме как забирать ее на зимовку сюда, а весной вывозить обратно. Возила аиста 550 км в одну сторону, 550 км в другую, – говорит Сиденко. В 2017 году Варечка погибла – ночью в закрытый вольер через подкоп проникла лиса и загрызла пойманного перед отъездом аиста. Марина признается, что пережила это очень тяжело, а потом "пришло озарение, что нужно спасать аистов": –Благодаря Варе появился этот проект, в память о ней.

В прошлом году волонтеры – смоленские друзья Марины Сиденко – создали группу "Дом белого аиста" во "ВКонтакте": "Если вы нашли аиста, нуждающегося в помощи в Северо-Западном или Центральном регионе, звоните". Рядом – телефон, а ниже – номер банковской карты для пожертвований. В группе Марина рассказывает истории птиц, которые к ней попадают, и пишет рекомендации – как правильно подлечить, как кормить птенцов, как помочь птице, попавшей в беду. Здесь же договаривается с людьми, которые хотят передать ей аиста.

Именно в Псковской области такой центр очень востребован, потому что регион – на втором месте по гнездовой численности аистов, после Калининграда, объясняет Марина. Привозят птиц и из соседних областей. Наплыв случается дважды в год: в начале лета, когда из гнезд выпадают птенцы, и осенью, когда заканчивается миграция.

Когда разошлась информация о проекте, аистов повезли в объемах, к которым Марина оказалась не готова.

– В прошлом году зимовало 15 аистов, когда проект только набирал обороты. В этом году их уже 35.

– А на сколько птиц вы готовы?

– Я думала, мы достигнем 30 особей и на этом остановимся. А получилось, что остановиться невозможно, потому что люди звонят и звонят. Как я бабушке скажу, что не могу принять аиста, у меня нет места? И что она с ним будет делать? У нее нет денег, чтобы его кормить, нет условий для этого. Пока берем всех. Самый проблемный вопрос – что делать, когда аистов будет 135? С летающими понятно – они перезимовали, и половина весной улетит. Но есть инвалиды, число которых увеличивается с каждым годом, и они совершенно точно никуда не улетят. Конечно, хороший вариант – пристраивать их в зоопарки, питомники. Проблема в том, что зоопарки, как правило, укомплектованы аистами. И дополнительного обременения в качестве еще одного рта они не хотят.

Аист – животноядная птица. В природе он ест мышей и лягушек, а Марина покупает им рыбу и куриные субпродукты. Один аист съедает примерно полкило рыбного или мясного корма в день. В месяц на питание одной птицы нужно 500–1000 рублей, как повезет с ценами.

– В прошлом году в 10 тысяч кормежка обходилась в месяц. В этом году – может, 20 тысяч с небольшим, – говорит орнитолог. – Это благотворительный проект, понятно, что государственного финансирования мы не имеем, и живем на пожертвования. Помогают нам, как правило, люди, которые сами небогаты, – студенты, пенсионеры, у которых денег немного.

Единственная страховка на случай, если поток пожертвований иссякнет, – зарплата Марины и ее мужа, который тоже работает в заказнике.

– Это волонтерский проект, я не плачу себе зарплату, у меня нет штатных сотрудников. Занимаюсь этим в свободное время. У меня есть три работы: работаю в Национальном парке "Смоленское поозерье" на полставки, работаю в Себежском нацпарке и Ремдовском заказнике на полторы ставки.

– Большая у вас зарплата?

– Это печальная история. Я – образец человека советской закалки. Всю жизнь, вот уже 30 лет, я работаю в государственных организациях, но зарплаты были всегда смехотворные, на которые невозможно жить. Моя зарплата на полторы ставки – это 15 тысяч рублей, даже с учетом ученой степени, кандидата биологических наук. Обидно за научных сотрудников заповедной системы России. Если верить майским указам президента, у меня зарплата должна была быть тысяч 50. Я бы жила припеваючи на эти 50 тысяч. Но, как нам пояснили в Минприроды, научные сотрудники заповедников и нацпарков в ту категорию, которая подразумевается в майских указах, почему-то не попадают.

Любовь и аисты

Отчеты по расходам Марина регулярно выкладывает в группе. Сейчас она собирает деньги не только на питание птицам, но и на новый зимний домик. Построенный в прошлом году стал тесноват. Чтобы разместить в два раза больше птиц, его нужно расширить, и на это требуется, по смете, 207 805 рублей.

Марина подумывает о том, чтобы в будущем отдавать в добрые руки аистов, которые никогда больше не смогут летать.

– Совершенно точно знаю, что есть люди, которые хотят держать аистов. У них есть для этого условия – теплые помещения, какое-то хозяйство, есть финансовые возможности. Но сейчас острой необходимости в пристройстве аистов-инвалидов нет, я их пока не отдаю. К ним здорово привязываешься. За каждую птицу, которая сюда привезена, я чувствую ответственность.

– Как соседи к вам относятся?

– Честно говоря, я переживала – видите, какие они следы оставляют? – Марина указывает на большое белое пятно на крыше дома – подтеки аистиного помета. – Здесь много дачников, у многих дорогие крыши. Очень переживала, как будут к этому относиться. А на самом деле, люди нас благодарили – аисты летают, это такая красота! Аистов всегда люди любили, они тысячелетия живут рядом с человеком и считаются символом счастья, благополучия.

– А детей аисты и правда приносят?

– В этой деревне остались одни пенсионеры, поэтому если и приносят детей, то дачникам. Про деторождение я знаю две истории, которые связаны с нашими аистами. Одна история: в прошлом году, в Гдове – вдруг страшный грохот о металлическую крышу. Причем в этом доме женщина ждала ребенка. Ей оставалась до родов пара дней. Хозяева в пять утра выскакивают во двор и видят, что с крыши скатывается аист. Он повредил себе ногу и ходить не мог. И женщина, которая ждала ребенка, сказала, что не поедет в роддом до тех пор, пока не пристроит аиста. Аиста пристроили, родилась девочка Настенька, все хорошо. А второй случай – мы объявили проект "Построим дом для Аистов" на "Планете", и к нам приехала молодая пара. У нас тогда был ручной Митяй. Они с ним сюсюкались и фотографировались, и так, и сяк. И летом мне пишут: "Нагладили мы вашего Митяя и скоро станем родителями". У них уже родилась доченька Есения. У нас, кстати, есть сани в Самолве (деревня на берегу Чудского озера, чуть дальше Низовиц. – СР), в которых, по поверью, надо посидеть тем, кто не может выйти замуж. Я говорю: "Сначала в Самолву посидеть в санях, а потом к нам гладить аиста". Такой вот туризм будет.

В русской деревне аист всегда считался хорошей приметой, поэтому их специально приманивали: обрезали макушки деревьев или устанавливали столб, сверху водружали колеса от телег, рассказывает орнитолог:

– К сожалению, традиция уходит в прошлое. Все меньше и меньше людей этим занимаются. В Псковской области подавляющее большинство аистов гнездится на опорах линии электропередач, что не совсем хорошо. Энергетики зачастую сбрасывают гнезда со столбов. Но аисты – птицы упорные: прилетят, посмотрят растерянно и начинают заново строить "дом" на том же месте.

Но в целом люди аистов любят, считает Сиденко:

– Муж говорит: "Я удивлен, что люди дают деньги на аистов". На это есть причины. Аисты живут рядом с людьми несколько тысячелетий, все их беды случаются у нас на глазах, и люди стараются им помогать. Я думаю, что в наше время такие проекты как "Дом белого аиста" очень нужны. Нужны и птицам, и нам, чтобы оставаться людьми.