34-летний Григорий Журавлев из Архангельской области почти год воевал в Украине по контракту. На фронте он столкнулся с постоянными избиениями и вымогательствами со стороны командиров части, на что неоднократно жаловался в прокуратуру и Следственный комитет. Но вместо того, чтобы разбираться с преступлениями, его списали из армии, подделав документы: судя по ним, якобы на фронте он вообще не был, потому что все это время лежал в психиатрической больнице.
Текст: проект "Окно"
Полгода назад "Верстка" написала, что военным прокурорам по всей России поступают тысячи жалоб на командиров: солдаты и их родные массово рассказывают об избиениях, расстрелах, преступных приказах и вымогательствах. Но Главная военная прокуратура запретила рассматривать все обращения, которые касаются офицеров в боевых бригадах, подтвердил источник издания в ГВП. Правозащитники, опрошенные журналистами проекта "Окно", говорят, что ситуация лучше не стала.
Григорий Журавлёв служил в батарее управления 104-го полка (в/ч 54740). Он написал десятки жалоб в прокуратуру на систематическое вымогательство денег с личного состава командиром батальона капитаном Цимбалюком, старшиной Поемшиным и командиром взвода Киселёвым. Как следует из его заявлений, рядовых принуждают самим оплачивать оборудование, транспорт и многое другое. Деньги при этом переводятся на счёт Поемшина, который передает их капитану Цимбалюку. В доказательство Григорий предоставил видео со скринами из мобильного банка о переводе денег, голосовые сообщения командиров с требованием выплат и угрозами.
Рассказал он и о "двойной бухгалтерии" в части: по его данным, бойцы могли купить место службы в аннексированном Крыму с сохранением боевых выплат, потому что по документам они находились в одном месте, а по факту были бы в другом. Журавлев информировал и об избиениях и угрозах со стороны командиров, о подделке документов, давлении на свидетелей и попытках заставить его отозвать жалобы.
"Они просто платили командирам"
Григорий Журавлев жил в Красногорске Архангельской области, работал на стройке, увлекался музыкой – группа "Февраль Март" записывала песни на его стихи. В он армии не служил, в его военном билете стоит категория "В": болел эпилепсией, но последние пять лет приступов не было.
Контракт на участие в войне в Украине он подписал в январе 2024 года. Говорит, что смотрел провластные телеканалы, считал себя патриотом, к тому же решил "проявить себя, посмотреть, на что способен".
Приехав в учебную часть, он увидел, что обучение – "просто ноль".
– Там людей собрали с Северного морского флота, со всех штурмовых бригад, многие были с проблемами сердца или после ранения. А вторая половина – наркоманы. Мы сдавали нормативы, потом меня взяли в связисты на батарею управления. Я в связи ничего не соображаю, взводный говорит – интернет тебе в помощь. Мол, ничего трудного там нету, провода скрутить несложно, – вспоминает он.
После двух месяцев учебки Журавлева отправили в Крым.
– Нас посадили в Мурманске в военный эшелон и выгрузили в Джанкое, сказали, что склады будем оборудовать. Пока я был в Крыму, числился на передовой. Такие места продаются – человек его покупает, получает боевые и с них платит командованию. Он только в плюсе остаётся, а если он наркоман, так в Крыму можно соль достать, поэтому многие туда рвутся.
Григорий называет это "заманухой": чтобы, попробовав хорошей жизни, контрактники захотели вернуться и покупали такие места. Но в этом случае были, впрочем, и ограничения: поскольку по документам в Крыму их части не было, то в случае проблем со здоровьем бойцов не могли отправить в больницу или госпиталь. "Сначала Мишка Божий заболел, и его забрали на пункт управления, а потом и я поехал – тоже травму получил", – говорит Журавлев.
В марте 2024 года он прибыл в батарею управления 104-го полка (военная часть № 54740), дислоцированную в Херсонской области, чтобы обеспечивать связь в пункте управления.
– Мы полевку проводили (провод – "Окно"), тапики подсоединяли – такие древние телефоны, как раньше, чтобы говорить без прослушки. Я, когда больной из Крыма приехал с температурой 40, целый день доски таскал, а ребята, заплатившие бабки, маскировкой занимались, – продолжает он.
Журавлев говорит, что сначала не понимал, почему его одного "постоянно прессуют" и чуть ли не каждый день ставят в наряды, пока остальные "на кроватях валяются". А потом понял.
– Они просто платили командирам за то, чтобы валять дурака. Мишка Божий платил около 100 тысяч в месяц. Мы поначалу с ним в одной комнате жили. А он солевой наркоман. Они собирались по трое и соль курили в туалете по ночам. Мне надоело, я капитану Цимбалюку позвонил – почему меня с наркоманами поселили? А потом выяснилось, что он с Мишки такие бабки дерёт и его покрывает. Мишка брата своего притащил в бригаду, Коля Божий одному парню пах прострелил из автомата, но парня заставили подписать бумаги, что он сам выстрелил, когда автомат чистил. Это мне медики рассказали.
Находясь в медчасти, Григорий слышал, как позвонили начмеду Владимиру и сказали, что пострадавший парень уже написал заявление. Причина конфликта была в том, что парень по неосторожности похвалил боевую подготовку в украинском "Азове".
– Видно было, что они на пределе – парень живой, обладает информацией, они там все на нервах. Мне кажется, им легче было бы, если бы их уже посадили. А жить в таком страхе… Но все заявления приходят либо в Заозерскую прокуратуру, ибо в Печенгский Следственный комитет, и там всё скрывается, правды не добиться никакой, – утверждает он.
"Если вернешься – тебя убьют"
Все покупается и продается – таково главное впечатление Журавлева от воюющей российской армии.
– Сашка Ратник приехал из Крыма, ефрейтором стал. Я знаю, что он купил себе место в Крыму, его куратор Роман Киселёв, наш взводный. Куратор – тот, кто его ведет, бабки с него собирает, предлагает что-то. С нас бабки собирал старшина Поемшин. А ребята молчат. Когда я сообщил об этом в Североморскую прокуратуру и первое видео записал, их собрали на построение и сказали, что якобы из-за меня, придурка, распадётся их бригада, и все они пойдут в штурма.
Бригада, в которой служил Журавлев, артиллерийская, сами они в штурмы не ходили.
– Но у каждой части есть право перевести человека в любую жопу, взять и на мясорубку отправить. Оттуда с ногами, руками никто не возвращается, там такая каша, капец просто, – говорит он.
На пункте управления ему нравилось – но это, по его словам, не нравилось взводному Цимбалюку.
– Ему надо, чтобы платили. Он меня подозвал – так и так, надо заплатить. Я уже знал, что ребята платят по 20 тысяч, и говорю, давайте я один раз заплачу 50 тысяч, а больше не буду, – рассказывает Журавлев. Он представил в проверяющие органы запись этого разговора, а позже выложил его в сеть.
После выплаты 50 тысяч рублей Журавлева перевели в Алексеевку.
– Это объект бесполезный, мы не охраняли никакого оружия – сауну делали для развлечения офицеров. Еще схрон выкопали рядом с кладбищем по приказу Цимбалюка. У нас не было задач боевых, – говорит он.
Однажды, по его словам, он услышал, как капитан Цимбалюк позвонил старшине Поемшину и спросил, почему его ребята ни на что не скидываются.
– У Поемшина сразу крыша слетела, нам начали какие-то машины навязывать, которые мы должны были купить. Три машины на подразделение: две "Нивы" и одни "Жигули". Поемшин сказал мне купить "Жигули". У меня денег не было, мне дали взаймы эти добрые люди, которые с меня бабки выбивали, я должен был вернуть потом, – рассказывает Журавлев. – А что делать: человек комбата рядом сидит, водитель комбрига и старшина Поемшин – мне оставалось только играть свою роль. Но я знал, что все равно попытаюсь их посадить, если выживу.
Этих денег Журавлев не увидел – на них якобы купили машину, сам он подозревает, что командиры просто взяли ее из гуманитарки и кому-то загнали. "Сделка" сопровождалась избиением.
– Деньги из нас выбивали старшина Поемшин и капитан Москаленко, человек комбрига, они хотели меня запугать, – продолжает он. – Автомат у меня забрали и избивали всю ночь. А парню, который со мной был, Сашке Святочёву, сломали челюсть. После этого я три дня роль играл, что со всем согласен, улыбался, но понимал: надо что-то делать. Сашка гнить начал, уже воняло от него, ему кусок челюсти удалили, потом болячка образовалась типа хронического стоматита. Он плакал, стонал, а ему на следующий день Поемшин ещё и нос сломал.
Старшину прикрывал комбат, считает Журавлев. В тот момент он думал, что такое творится только в его подразделении, поэтому рассказал о вымогательствах Москаленко, водителю комбрига. А тот, видимо, все рассказал Поемшину, после чего его начали бить.
– У нас три взвода было – наш, лейтенанта Максудова и Евсеева. Когда Максудов отлучался, Поемшин приезжал на контрольный пункт, в основном, он там бухал. Он меня туда привёз и уехал по делам. Приехал взводный, лейтенант Максудов (сейчас он уже старший лейтенант), увидел моё лицо, и я ему рассказал, как у нас бабки выбивают. А тут приехал из Алексеевки Мишка Божий, который водителем был во взводе Максудова, и говорит: тебе туда возвращаться нельзя, они все пьяные, если вернёшься – тебя убьют. Максудов говорит: тогда я тебя оставляю у себя. У него как раз кто-то в отпуск уехал, и он меня взял к себе, предоставил защиту.
Но тут, утверждает Журавлев, Божему позвонил старшина Поемшин и сказал, что сейчас приедет и "этого придурка", то есть самого Григория, заберет.
– Слово за слово, они поругались, Мишка побежал, схватил автомат, говорит, если эти ублюдки зайдут сюда, я им е**** прострелю. Я говорю, ты что, они же пьяные не ездят без автоматов, у нас стрельба каждый день, сейчас начнётся хрень полная. Лейтенант Максудов поднял подразделение под ружье, всем автоматы выдал, дом оцепили, он позвонил командиру связи майору Морозову, в итоге Поемшин до нас не доехал, – вспоминает Журавлев.
"Там никому ничего не надо"
На следующий день они с Максудовым поехали к замполиту бригады.
– Максудов успел позвонить и Морозову, и Цимбалюку, и всем. Поэтому Поемшина уже допросили. Когда мы приехали заявление писать, замполит уже все знал, а меня пытался расколоть, врёт Поемшин или не врёт. Страшно было, но я рассказал всё и назвал фамилию Цимбалюк – от него всё это шло. Тогда замполит позвонил куда-то: "Товарищ капитан, я раскрыл преступление. Цимбалюк, взятки в особо крупных размерах". Но на самом деле в бригаде все знают про это, – говорит Журавлев. После этого он понял, что "там никому ничего не надо".
– Поемшин ведь раскололся, всех сдал замполиту. Но замполит сказал, что бригада уже сформирована, и он ничего не может сделать ни с офицерами, ни с Цимбалюком, ни с кем. Поемшина, правда, перевели в противотанковое отделение, но потом вернули обратно.
Еще в Алексеевке Журавлев заказал гуманитарку на свое подразделение, но командиры всю ее отобрали.
– Они вместе с замполитом нашего подразделения забрали у меня телефон и военный билет, чтоб я никуда не делся. Правда, телефон отдали сразу: я с матерью договорился, что она каждые 20 минут мне звонит, и, если я не отвечаю, звонит в военную полицию или прокуратуру, – вспоминает он.
Именно это спасло ему жизнь, считает Журавлев, и его не "обнулили". Командиры от лица его сослуживцев написали поддельные рапорты о том, что у него якобы "непорядок с головой", и сами за них расписались.
– Они написали, что у меня с психикой плохо, и отправили меня на списание по психиатрии – чтобы моё заявление в Следственный комитет про вымогательства оказалось недействительным. Я позвонил в Североморскую прокуратуру и сообщил, что происходит в части, и что у меня забрали военник. Мне дали номер Заозёрской прокуратуры. Там говорят – приезжайте, пишите заявление. Но я договорился подать через МВД города Заполярного – и вскоре мне позвонил капитан юстиции Евгений Александрович: "То, что вы рассказали, очень серьёзно. Давайте не будем поднимать шум, сделаем все по-тихому, а то если в части узнают, вашей жизни может угрожать опасность", – этот разговор Журавлев тоже записал.
Потом помощник Евгения Александровича привез его на машине в Заозерск, где Григорий дал показания. После этого, по его словам, "начались ужасы".
– Приехал с "СВО" (так российские власти и СМИ называют войну в Украине) лейтенант Евсеев и прямо мне в лицо смеялся: чё, говорит, написал заявление? Ха-ха-ха! Он просто позвонил в бригаду и сообщил, что не только тот парень, которому пах прострелили, заявление написал, но и я. То есть Евгений Александрович все это прикрывает конкретно, – не сомневается Журавлев.
"Они думают, что они бессмертные"
Григорий Журавлев написал десятки жалоб в военную прокуратуру и СК, в которых рассказал про все, что творится в его бригаде. В ответе Заозерской прокуратуры было много фактических ошибок. Например, там написано, что он электрик, а в военном билете – что он радиотелефонист.
Что касается вымогательства со стороны капитана Цимбалюка (речь идет о покупке "Жигулей"), то, как следует из ответа прокуратуры, деньги для покупки машины Журавлев обналичил 11.03.2024, а "Цимбалюк Д.В. зачислен в списки части 54740 только 23.03.2024". Журавлев считает такой ответ подлогом.
Но главное – в его документах есть запись о том, что капитан Цимбалюк выдал ему оружие: автомат, штык-нож и бронежилет 7.03.2024 – и подпись Цимбалюка. Он никак не мог бы это сделать, если бы не числился в части.
По словам Григория, его жалобы спускались в гарнизонную прокуратуру, которая игнорировала его доказательства. Есть и ответ от Североморской прокуратуры, в котором говорится, что в этом деле должна разбираться прокуратура РФ.
Григорий Журавлев считает, что Заозёрская военная прокуратура не только бездействует, но и покрывает нарушения, фальсифицирует дела и находится в сговоре командирами, которые действуют безнаказанно: "… Они страх потеряли настолько… думают, что они вообще бессмертные. Они могут списать по любому диагнозу, могут творить что угодно, не принимать заявления". Убедившись, что "всё Заозёрское точно куплено", он начал писать в Североморский, а затем в Северодвинский гарнизон Северного морского флота. Но тоже результата не было.
В итоге Североморская прокуратура сообщила об отказе в возбуждении уголовного дела против Цимбалюка и Поемшина "в связи с отсутствием в деянии состава преступления".
"Он должен лежать в психиатрии"
Не добившись ничего с помощью жалоб, Журавлев записал и выложил во ВКонтакте несколько видео, где рассказал о вымогательствах в своей части и об имеющихся аудиозаписях разговоров и угроз, поступавших в его адрес. После этого его направили на 20 дней в психиатрический стационар. Основанием послужили написанные ранее рапорты о его плохом психическом состоянии – как утверждает Журавлев, поддельные. Он выложил аудиозапись с угрозами взводного Киселева и записанные на телеграме кружки, где его сослуживцы, якобы подписавшиеся под рапортами, ими возмущаются, поскольку в глаза не видели никаких рапортов.
– Я приехал в Североморский госпиталь, пообщался с психиатром. Он говорит: слушай, у тебя ничего нету, тебе не к нам, а к неврологу надо. Когда я ехал назад, мне Евгений Александрович (из МВД Заполярного. – "Окно") позвонил, спросил "как дела", я ответил, что возвращаюсь, психиатр не принял. Он запаниковал – почему не принял, ты зачем начмеда расстраиваешь? Странный был разговор – видно, в психушку хотели запрятать, – уверен Журавлев.
Затем его отправили к неврологу, который его тоже не принял.
– У меня посттравматика, и в военнике категория "В" стоит. Но невролог сказал, что нет видеоподтверждения, что со мной что-то случилось, – рассказывает боец. – Тогда они выкинули сфабрикованные рапорта и перевели меня во второй гаубичный взвод. Я уже понял, чем это пахнет, раз там всё прикрывают: опять отправят к Цымбалюку, а тот отомстит, – не сомневается Григорий.
Он позвонил матери, которая написала заявление в Северодвинский гарнизон – о том, что у него 2-я группа инвалидности. Из Североморска пришло распоряжение отправить Григория Журавлева на ВВК: как инвалид он имел право на обследование раз в год.
– Тут уже им делать нечего. Они меня положили в Североморский военный госпиталь в терапевтическое отделение. Но там есть неформальные указания, чтобы всех обратно возвращали. И мне дали выбор: либо ты едешь обратно на "СВО", либо подписываешь бумагу о добровольном переводе в психиатрию и списываешься через психиатра, – рассказывает Журавлев.
Вскоре его вызывал директор отделения.
– Мужик такой седоватый, финансами заведует, на меня заорал сразу: ты что, охренел? Ты должен быть у психиатра, сейчас мы тебе бумаги подготовим, распишешься – и все. Я говорю, а чего вы на меня кричите? Я все подпишу. Он заулыбался – ладно, иди, всё хорошо, – вспоминает он.
Вернувшись в палату, Григорий позвонил знакомому адвокату, который сказал ни в коем случае ничего не подписывать: "Непонятно, сколько времени там придется пробыть, чем там будут травить и с каким диагнозом выпишут". И он отказался подписывать перевод к психиатрам.
– Тогда директор распорядился, чтобы меня не лечили. Даже когда у меня зубы заболели, и завотделением отправила меня их вырывать, он из-за этих двух зубов на нее набросился чуть не с кулаками: "Вы чего его лечите? Он должен лежать в психиатрии". А ко мне психиатр приходила и говорила, что нет оснований меня переводить. Хорошо еще, волонтёры из Красногорска мне прислали лекарства, а то бы мне хана просто.
"Почему я оказался в этом аду?"
После того, как Журавлев не подписал добровольный перевод в психиатрическое отделение, его выписали и отправили обратно в часть. По его словам, когда он сидел в поезде, ему стали звонить и угрожать юрист бригады и взводный Роман Киселев.
– Киселев говорил, что мне "офигенную жизнь" устроят. То есть меня пытались сделать "пятисотым" (самовольно оставившим часть. – "Окно"), чтобы я испугался и не в часть ехал, а домой. Тогда моим заявлениям в прокуратуру не было бы веры – как предателю родины. А юрист сказал, что я все равно ничего не добьюсь, – продолжает Журавлев.
Вернувшись в часть, он обнаружил, что в документах ему все-таки поставили психиатрический диагноз: в военкомат по месту жительства пришел документ, где сказано, что у него ярко выраженное расстройство личности.
– Главное, уверяют, что я не в части был, а все время в диспансере лежал. Я туда поехал – дайте мне результаты обследования, они говорят – у нас программа слетела, вся информация потерялась. Но я считаю, что Северный морской флот просто всех купил. Когда в части узнали, что меня по категории "Д" списывают, к матери пришел участковый. Она звонит, плачет: он ей сказал – а с чего вы взяли, что ваш сын был на "СВО"? Он подписал добровольный контракт, приехал в часть, не подошёл, его отправили на ВВК, и всё это время он лежал в психушке. Вот как они хотели всё оформить, – рассказывает Журавлев.
Журавлев сделал выписки из Сбербанка о получении боевых. Если бы не эти распечатки, считает он, то ему было бы трудно доказать, что он находился в своей части.
– Я приехал в Северодвинскую прокуратуру и сказал: если вы ещё раз попытаетесь подделать бумаги, будто я не был на "СВО", я с этими распечатками пойду в обычную прокуратуру или в ФСБ и накатаю на вас заявление. Пошёл в Красногорский военкомат, там женщина долго кричала – какое тебе ветеранское, ты психбольной! Потом позвонила куда-то, видно, ей по голове настучали, увидела выписки с зарплатами и выдала удостоверение. Получается, что человек, насмотревшись телевизора, поехал "родину защищать", а ему всю жизнь полностью сломали, сравняли с землёй, растоптали, – возмущается он.
Теперь он никуда не может устроиться даже разнорабочим: служба безопасности не пропускает.
– Кто объяснит, почему я оказался в этом аду? Если меня не грохнут завтра, я правды добьюсь. У меня записаны на аудиорегистратор разговоры со всеми этими прокурорскими Северного морского флота – я их выложу на всеобщее обозрение, пускай люди судят, – говорит Журавлев.
"Стали еще наглее"
Борис (имя изменено из соображений безопасности), сослуживец Журавлева, говорит, что после его жалоб командиры "стали еще наглее". Пока Григорий выложил в сеть запись разговора со своим сослуживцем, который и сейчас служит в той же части и прекрасно знает о злоупотреблениях, о которых рассказал Григорий.
– Отпуск мне, суки, не дают – надо за него заплатить, недавно мне сказали, что 150 тысяч (рублей) стоит. У пареньков, которые только приезжают, уже по два раза был отпуск, а я только раз в том году сходил кое-как, – говорит он. – Сейчас всякие бумажки подсовывают на подпись – типа мы сами деньги им отдаем. У нас замполит появился и начал типа "официально" собирать с народа бабки – по 10 тысяч мы теперь скидываем на какие-то нужды батареи управления, хотя ничего не покупается, все как сами заказывали себе, так и заказываем.
Замполит, по словам Бориса, ввел новый вид поборов.
– Не знаешь обязанностей, устава, всякую х**ню – минус 10% денег. Мы на войне находимся, и нам желательно знать, как автомат заряжать и разряжать, а у нас большинство этого не умеет, первую медицинскую помощь тоже никто оказывать не умеет. Но зато устав – это главное, – злится Борис. – Кто умеет жопу лизать и бабки платить – тот [ничего] не делает.
"Они конченые", – так характеризует Борис свое командование.
Григория Журавлева списали из армии по категории "Д" с формулировкой о психическом расстройстве, но он намерен опровергнуть эту формулировку. По его мнению, военной прокуратуре Заозёрска выгодно представить его психически нездоровым, чтобы не расследовать жалобы на преступления, совершаемые командирами его части. Он убежден, что 104-й полк существует не для участия в боевых действиях, а для отмывания средств и обогащения командиров. Григорий требует провести проверку в подразделении, а его отправить на независимую ВВК. Кроме того, он опасается за свою жизнь и безопасность.
Юрист, основатель и руководитель правозащитного проекта "Школа призывника" Алексей Табалов считает, что опасения Журавлева небезосновательны – и пока он находился в своей части, его действительно могли "обнулить" (убить. – "Окно").
– Можно сказать, что ему еще очень повезло. На фронте обычно жалобщиков в первую очередь отправляют в штурм. А списать они его никак не могли, кроме как по психушке, – говорит Табалов. Он тоже убежден, что военная прокуратура в сговоре с командованием: "Есть указание боевых командиров не наказывать, а преступления не расследовать".
Юрист Движения сознательных отказчиков от военной службы Валерия Ветошкина тоже говорит, что жалобщиков в армии часто пытаются убрать – переводом, увольнением или списанием "по здоровью".
– При этом нам не известно, насколько часто именно психиатрия используется как инструмент расправы в военных частях, – поясняет Ветошкина. – Прокуратура и СК обычно не заинтересованы в наказании командиров, поэтому жалобы часто спускают назад или сопровождают фальсификациями.
