В Гатчинском городском суде слушается дело физика Дмитрия Богмута, обвиняемого в распространении фейков о российской армии. Очередное политическое дело выделяется двумя деталями. Во-первых, свою жертву силовики отыскали в довольно изолированном, хотя внутренне свободном пространстве – айтишном форуме iXBT, и возможно, она окажется не единственной. Во-вторых, группа поддержки Богмута – постоянные слушатели судебных заседаний – столкнулись с беспрецедентным персональным давлением. Это может быть новой формой запугивания, предполагают эксперты.
Текст: проект "Окно"
50-летний Дмитрий Богмут дружил в основном с коллегами по работе, семьи у него нет. Он работает техником в лаборатории нейтронных физико-химических исследований в Петербургском институте ядерной физики имени Б. П. Константинова, который находится в Гатчине. Это один из крупнейших исследовательских центров в системе Курчатовского института. НИИ специализируется на фундаментальных и прикладных работах по физике высоких энергий, ядерной физике, нейтронным исследованиям.
На базе института действует мощный реактор с установками для нейтронной спектроскопии, кристаллографии и материаловедения. И Дмитрий Богмут был тем самым человеком, кто управлялся с этим сложнейшим экспериментальным оборудованием. Часть экспериментов, признавались потом коллеги, встала на паузу после его ареста. Заменить специалиста с таким узким набором навыков оказалось практически невозможно.
"Кто-то повесил мишень на iXBT"
С 4 апреля Богмут находится под арестом по обвинению в распространении военных фейков по мотивам политической ненависти (ч. 2 ст. 207.3 УК). Вменяют ему несколько публикаций о "подвигах" российской армии, как собственных оценок, так и репостов (в частности видео Deutsche Welle об атаке на Павлоград в ночь на 1 мая 2023 года). На последнем заседании суда (процесс начался в январе и продолжается с перерывами до сих пор) свою вину он не признал.
"Умысла на распространение заведомо ложной информации у меня не было, у меня был умысел на распространение правдивой информации. Формулировка статьи меня возмущает и бесит – это наглая ложь", – заявил обвиняемый Дмитрий Богмут.
Уже находясь в заключении, Богмут начал готовить институтскую публикацию об азотном криостате (оборудование, которое позволяет проводить съемки мессбауэровских спектров образцов при сверхнизких температурах), в разработке которого принимал участие. "Начал писать препринт по нашему криостату, все данные у меня в голове", – сообщил Дмитрий в январе своей группе поддержки.
– Это такой тихий, несколько субтильный и довольно невежественный в вопросах безопасности человек, сильно экспрессивный по своей природе, – описывает Дмитрия Богмута петербургский активист и правозащитник Динар Идрисов. – Он из тех людей, которые в жизни особо активность не проявляют. Но на форуме он становился активным, агрессивным, часто еще и с соответствующей экспрессивной лексикой.
Форум, где писал Дмитрий Богмут, называется iXBT (ixbt.com). Это один из старейших и крупнейших русскоязычных IT-форумов, который работает с конца 1990-х. Задуман он был как площадка для обсуждения компьютерного "железа" и софта, но вскоре оброс ветками обо всем на свете – там можно говорить не только про технику, но и про музыку, политику, культуру. Именно в таких ветках и разгорались споры о войне.
– На тот момент, когда началась история Богмута, в "болталке" присутствовало около шести тысяч зарегистрированных пользователей, а общее количество читателей доходило до миллиона, – говорит Идрисов. – А внутри этой "болталки" были чаты для совсем упоротых, где люди вступали в конфликты, обменивались мнением касаемо "СВО" (так российские власти и СМИ называют войну в Украине. – "Окно"), российско-украинской темы. Там присутствовали и сторонники, и противники, и между ними шли баталии. И долгое время это не вылезало никуда особо за пределы обсуждений. Но потом, похоже, кто-то повесил мишень на iXBT. Я думаю, что интерес был именно к iXBT, и [оперативники] пошли бреднем по открытым веткам, проверяя, кого можно зацепить.
Бредень из русской пословицы – это сетка-ловушка для рыбы, которую тянут по мелководью, загребая всё подряд. Такой же браконьерский способ ловли "преступников" применяют и российские силовики, проводя мониторинг определенных сайтов, страниц в соцсетях, форумов и пабликов.
– В деле потом появился якобы донос одного из участников одного совсем упоротого микрофорума (внутри большой ветки), но мне кажется, это просто скорее способ легализации оперативной деятельности, чем первоисточник, – считает Идрисов. – Как-то странно, что они до 2024-го года все общались, никто никого не сдавал, даже имея перпендикулярные мнения, а потом вдруг сдал. Я думаю, что они нашли одного, второго, третьего, потом кого-то выбрали в качестве объекта оперативной разработки, а кого-то – в качестве доносчика, свидетеля. Богмута до этого уголовного дела вообще знать никто не знал. Инициация дела была связана именно с атакой на крупнейший IT-форум. Айтишников надо было угомонить, они слишком много чешут языками. Надо отдать должное админам iXBT, они быстро закрыли регистрацию новых пользователей, закрыли все форумы и что-то даже поудаляли.
Рассадник Z-патриотизма
Дмитрий Богмут помещен в СИЗО-1, это новый комплекс "Кресты-2" в Колпино. Оттуда около часа езды до Гатчинского городского суда. Судебные заседания начались в январе, но к прениям стороны вышли только к октябрю. В заключении он жаловался на ухудшение здоровья (Дмитрий похудел на 20 кг), зубную боль и неоказание медицинской помощи.
В Гатчине – "рассадник Z-патриотизма", говорят активисты, которые ездят в суд, чтобы поддержать Богмута. Судья негативно настроена к любой публичности. Приставы – явно разделяют идеологию "СВО". Вдобавок в зал приходят "не то эшники, не то эфэсбэшники", которые наблюдают за слушателями и фотографируют лица.
– Атмосфера в Гатчинском городском суде не самая приятная. Чувствуется, что судебные приставы негативно настроены по отношению к людям, которые ходят на суды к Богмуту. Мне есть с чем сравнивать, в питерских судах обычно по-другому: да, могут быть какие-то придирки к слушателям политических процессов, но это частные случаи и без особого фанатизма. Не знаю, касается ли такое неприязненное отношение группы мужчин в камуфляжке, которые иногда наведываются на заседания к Богмуту, не пуская в зал никого из прессы и группы поддержки. Применять насилие, по крайней мере, в стенах суда эти мужчины не боятся, – рассказывает Ольга(имя изменено. – "Окно"), одна из частых слушательниц процесса.
Летом, говорят активисты, начался "хоррор".
– Мы приезжаем на очередное заседание, кто-то на электричке, кто-то на машине – все-таки это Ленобласть, ехать не меньше полтора часов из города – поднимаемся на этаж, а там толпа агрессивно настроенных "ветеранов СВО", которые всех выталкивают, никого не пускают. И приставы, понятно, благоволят им. Плюс съемку в коридорах запретили – полное закручивание гаек по гласности, – говорит Динар Идрисов. – И публика не может попасть в зал. В зал несколько заседаний вообще никто не попадал, кроме этих "ветеранов", причем, что интересно, "ветераны" оказывались уже в зале до прохода Богмута, и пару раз мы заметили, что их проводят через внутренние конвойные коридоры суда.
В адрес слушателей посыпались угрозы и оскорбления, на которые приставы никак не реагировали. Доходило и до физических столкновений. Один раз девушку из группы поддержки придушили, прижав за горло локтем к стене. Активисты вызвали скорую, зафиксировали признаки асфиксии и гематомы, заставили полицию принять заявление о хулиганских действиях по политическим мотивам. Хода ему, конечно, не дали.
Кульминацией стала публикация в ленте новостей ТАСС с "сенсационным" заголовком: "Установлены активисты, поддерживающие обвиняемого в фейках о ВС РФ физика". В новости упоминалось несколько фамилий, а еще больше имен появилось в посте антиукраинского телеграм-канала "Рагуль из овощей". Там же были выложены персональные данные (телефоны, аккаунты в соцсетях, емейлы) с призывом "от всей души напихать им приветов".
– И мне, и тем, чьи данные были опубликованы, посыпались в личку ушаты всякого дерьма, от оскорблений до угроз: мы знаем, где ты, мы знаем, где живешь, найдем, разберемся, – рассказывает Идрисов. – Я активно занимаюсь правозащитной деятельностью где-то с конца 2011-го года, были инциденты покруче – и убивать пытались, и машину портить, но не по таким пустяковым поводам как мониторинг какого-то суда в Ленобласти. Это выглядело странно, тем более вкупе с публикацией в ТАСС. Явно, что тот, кто имеет доступ к редакции, из Москвы. И это навело на мысль, что здесь, в деле Богмута, совпали интересы старших товарищей, которых интересует возможность разработки групп поддержки – просто на примере Богмута посмотреть, что можно делать, как можно поддавливать активность, можно ли к этому прикручивать какую-либо уголовную составляющую, всяческим образом сеять страх и панику. Люди в группах поддержки – часто даже не активисты, многие из них нашли в этом отдушину, им казалось, что это безопасно. И когда они вдруг получают в личку угрозы с адресом, где они живут, у людей начинается паника.
Коллеги Дмитрия Богмута из института на судебные заседания после этих инцидентов ходить перестали. Активисты же по-прежнему ходят на процессы.
– Страшно от этих сообщений и угроз особо не было, угрозы такого формата обычно заканчиваются максимум исписанной дверью, что неприятно, но ладно, – говорит Катерина(имя изменено. – "Окно"), еще одна постоянная слушательница процесса Дмитрия Богмута. – Было страшнее, что написал федеральный ТАСС, потому что это обычно ничем хорошим не заканчивается.
"Идем по белорусскому сценарию"
В реальности "ни к кому не приехали, никого не избили, не облили зеленкой, не побили, не написали на двери, что предатель и враг народа", говорят активисты. Это была "проба пера", пока что не пущенная широкий оборот, полагает Идрисов. Смысл запугивания групп поддержки политзэков он видит в ограничении доступа к информации о ходе таких процессов. Именно слушатели выносят на публику все огрехи следствия, нестыковки обвинений и предвзятость суда.
– Я думаю, что мы идем по белорусскому сценарию, когда будет совмещен механизм угрозы, если ты приходишь на суд не свой, не близкого родственника, и механизм более активного засекречивания. Вот буквально на днях "Инсайдер" выпустил материал, что до 40% дел последнего времени просто не отображается в системе ГАС Правосудие, через которую мы все, как участники процессов, получаем доступ к информации, откуда черпают информацию "Медиазона", "Мемориал" и ОВД-Инфо.
Ни одна из прочих групп поддержки, опрошенных "Окном", не сталкивалась с подобным давлением.
– Да, с делом Богмута действительно история какая-то мутная, потому что групп поддержки публичных сейчас много (мы насчитываем как минимум 120, а в реальности их скорее всего больше), многие из них зовут на суды, но вот такое обострённое внимание от провокаторов и силовиков почему-то получают только заседания Дмитрия, – комментирует Андрей (имя изменено - "Окно"), сотрудник проекта "Поддержка политзаключённых. Мемориал", попросивший "Окно" об анонимности.
Участники проекта считают, что народная поддержка политзэков очень важна, и ее ценность только растет – вместе с масштабом репрессий.
– К сожалению, возможности правозащитников не растут с такой же скоростью, и зачастую именно такая народная солидарность позволяет закрывать множество потребностей политзаключённых, которые часто несут не только юридический, но и гуманитарный характер, – продолжает Андрей из "Мемориала". – Например, одна из самых сильных групп поддержки была у Саши Скочиленко, что возможно повлияло на решение о включении её в обменные списки (но, конечно, мы не возьмёмся утверждать, что этому поспособствовала только и именно группа поддержки). Действительно, зачастую многие участники групп поддержки – это люди, которые хотят помочь хоть чем-то и хоть кому-то, в этом плане такие группы становятся важным гальванизирующим элементом гражданского общества, которое сейчас пытается задавить российское государство. Эти группы важны и для самих заключённых – ведь если человек знает, что за его делом и преследованием постоянно следит множество переживающих, ему самому легче переносить трудности заключения. Если в случае с правозащитными организациями можно запретить организацию, то запрещать по отдельности все 100+ групп поддержки будет тяжело, скорее всего, для борьбы с ними пришлось бы ограничивать поддержку заключённых на законодательном уровне (либо же ограничивать их по определённым категориям статей, например ограничивать поддержку осуждённых по террористическим статьям). Это маловероятный сценарий, но, как показывает практика, списывать со счетов такие возможности не стоит.
