Петербургский предприниматель, бывший владелец издания "Мой район", основатель сервиса по доставке iGooods, организатор первого шествия "Бессмертного полка" в Петербурге Григорий Кунис покинул Россию из-за преследований за донаты ФБК.
Текст: проект "Окно"
Григория Куниса задержали 24 июля по обвинению в "финансировании экстремистской деятельности" – ему инкриминировали семь давних донатов Фонду борьбы с коррупцией по 500 рублей на общую сумму 3,5 тысячи рублей. Прокурор запросил шесть лет колонии, но Петроградский районный суд Петербурга решил иначе, назначив штраф в размере 500-та тысяч рублей, в итоге сокращенный до 350 тысяч – с учетом проведенных в СИЗО 4,5 месяцев.
– Я подобного не встречал по таким делам, чтобы кому-то ещё запрашивали 6 лет за донаты ФБК. Однозначно было психологическое давление на судью в виде требования 6 лет, при отсутствии отягчающих обстоятельств и куче смягчающих. – говорит Григорий Кунис. – Это явный сигнал судье: надо жестить. А она, на мой взгляд, на компромисс пошла, присудила мне существенно больший штраф, чем обычно присуждают по аналогичным кейсам. Такое вот Соломоново решение. Штраф я оплатил сразу, чтобы у прокуратуры не было повода подавать апелляцию, но это не сработало.
8 декабря – Кунис вышел на свободу. Но уже 12 декабря прокуратура сочла приговор "чрезмерно мягким" и подала апелляцию.
"Назначенное наказание не будет служить исправлению осужденного и предупреждению совершения им новых преступлений, оставит у него чувство безнаказанности, в связи с чем его исправление возможно только при реальном отбывании наказания в виде лишения свободы", – говорится в представлении прокуратуры, снова запросившей для Григория Куниса 6 лет лишения свободы.
Кунис не стал дожидаться результатов апелляции и покинул Россию. В своих социальных сетях он объяснил свое решение просто:
"Я не стал искушать судьбу и покинул Россию. Видимо, навсегда. Родина отпустила меня с небольшим рюкзачком, куда поместился ноутбук, пара сменного белья, одна книга (Стейнбек) и гигиена. Я не серчаю на нее. Ведь отпустила же...".
Медиазона насчитала 76 уголовных дел, возбужденных к середине 2025 года за донаты ФБК в 38 регионах России. Волна преследований усилилась с 2023 года, исследователи называют такие дела "федеральной программой", раскрывают способы, которыми силовики научились вычислять тех, кто помогал ФБК. В 2024 году в суды поступило 25 дел о донатах ФБК, а за первые полгода 2025-го – 34, то есть больше, чем за предыдущие три года. В то же время, исследователи говорят, что реальные сроки за эти донаты обычно дают только в Москве, в других регионах ограничиваются штрафами.
"Веревочная почта"
Сейчас Григорий Кунис находится в Вильнюсе.
– Шикарно себя чувствую. Гораздо лучше, чем 12 дней назад, в СИЗО, – в полной безопасности. Это очень важное чувство для любого человека. Я не исключение. Живу в комфорте. Могу мыться в душе, сколько мне надо. Бритвой нормальной могу побриться за один раз. а не скрести щёки по 10 раз какой-то хренью. Вроде фигня вопрос – но это важно. Могу на человеческой кровати поспать, а не на железной с тонким матрасом. Он – тоненький, а я костлявый – ни разу нормально не выспался.
Но тяжелее всего было понимать, говорит Григорий, что родные переживают и "могут нафантазировать всё, что угодно", а общаться с ними нет возможности.
– И это очень болезненно: ты приезжаешь на суд, видишь жену в трёх метрах и слова ей сказать не можешь. В первый раз я по наивности думал, что смогу поговорить, но конвоиры рявкнули: "Ты что?" Когда вели, я хотел что-то сказать, меня просто за наручники дёрнули. Ты полностью отрезан от мира в первый же день.
В СИЗО Григорию пришлось объявить голодовку, чтобы добиться разрешения звонить домой.
А еще тяжелейшим испытанием в тюрьме был для него постоянно работающий телевизор:
– Сериалы, тошнотворные, а все смотрят с удовольствием – это способ убить время. Делать-то абсолютно нечего, прогулка около часа во дворике меньше камеры. И если выводят вшестером, ты вынужден стоять и все. Когда вдвоем выводят, можно хотя бы по кругу ходить. И новости, которые нельзя не комментировать – чтобы не наговорить себе на новый срок.
Сейчас Кунис уже спокойно вспоминает, как осваивал премудрости тюремной жизни. Например "дороги" – так на тюремном языке называется обмен между камерами записками, едой, сигаретами и даже книгами с помощью веревок.
– Сам я воспользовался "дорогой" всего пару раз, Мне было интересно, поскольку всегда находились сокамерники, которые это делали с большим удовольствием. Перекидывать верёвки, чтобы их не заметили – это искусство. Есть люди, которые натренировались и могли, раскрутив веревку, как пращу, перебросить ее через две камеры на третью. Тот, кто принимает "дорогу", выставляет так называемую "удочку". Это или палка от швабры, или просто рука с бутылкой, и если верёвка правильно выпущена, она обвивается вокруг "удочки", и ее можно втянуть внутрь, подтянув и то, что на ней прикреплено.
За 4 месяца ему выдали всего три книги из тюремной библиотеки, так что "дорога" его очень выручила.
– Передаются по веревочной почте и кнопочные телефоны. Связь в СИЗО не глушат, но звонки пеленгуют, чтобы отнять телефоны, так что звонить надо крайне скрытно, – рассказывает Кунис.
Теперь весь этот тюремный опыт остался для него позади.
Он не раскрывает ни способа, которым сам выехал из страны, ни имен тех людей, которые ему помогли, но признает, что без их помощи сделать это было бы невозможно. Его семья пока осталась в Петербурге и он говорит, что прежде всего сейчас думает об их безопасности.
"Удавка затягивается"
В Петербурге Кунис в свое время основал очень популярное местное издание "Мой район" (сегодня это портал MR7.ru). Ог говорит, что решил отойти от медийных дел, когда в силу цензуры и изменений на рынке, почти все местные медиа "перешли в фазу выживания".
– Понятно, что приличных изданий всё меньше: шаг вправо – расстрел, шаг влево – мы у вас лицензию отобрали, шаг назад или вперёд, а мы ещё вам что-то придумали. Но и деньги гораздо сложнее зарабатывать, бюджеты падают, доходы падают. Только и слышишь – то закрылось, это закрылось, помогите нам.
Именно Кунис стал организатором в Петербурге акции "Бессмертный полк". Но в 2016 году отошел и от этой истории.
– После того, как государство подмяло его под себя. Не хотел участвовать в том, с чем идеологически был не согласен.
В 2015 году Кунис основал в Петербурге сервис по доставке продуктов iGooods. Бизнес успешно развивался.
– Но за неделю до ареста я успел передать полномочия новому собственнику, партнёру, который приобрёл 50% компании у моего брата. Пока я был в СИЗО, он увёл весь бизнес на подконтрольные себе компании. То есть ему показалось 50% мало, он увёл 100%. И вернуть это теперь почти нереально. И брат пострадал, и я тоже, потому что у меня был опцион – право на долю в компании. 10% стоимости компании теоретически принадлежало мне, и если бы мы продавали компанию сегодня, то от её стоимости я бы получил 10%. То есть нас сильно потрепали. Это к власти отношения не имеет, просто нечестный партнёр воспользовался ситуацией.
Пост Куниса о его отъезде заканчивается так: "Буду признателен за идеи по работе/применению моего опыта, поскольку надо вытаскивать семью и на что-то всем жить. Деньгами Родина тоже не снабдила надолго, разумеется".
– Я сейчас не работаю, и дохода нет. Плюс сопровождение хороших адвокатов стоит недёшево. В общем, месяцы в СИЗО нас вытрясли как следует. Да и больших накоплений не было. У меня есть деньги на какой-то горизонт, несколько месяцев я могу прожить, а что дальше-то?
На эти вопросы у него, как и у многих, кто в эти годы вынуждено покидал и покидает Россию, пока нет ответов.
"Надеяться на возвращение наивно"
Он говорит, что очень любит Петербург, но не надеется на скорое возвращение. Как и на скорое завершение войны, на ведение которой у российских властей, по его мнению, еще много ресурсов. Он убедился в этом в тюрьме.
– Там главный рекрутинг идет на этапе карантина, как только люди оказались в СИЗО. Люди безумно боятся дальнейшего, ничего не знают, и их сразу ставят в очень жесткие условия – по несколько раз в день всех спрашивают – кто идет на СВО, мы всем обеспечим. Соглашается прямо в карантине 30%. Еще 10% говорят – мы подумаем, подождем развития ситуации, они не настолько напуганы – а вдруг удастся как-то по-другому выкрутиться. И на них идет постоянный прессинг. И каждый день в коридоре раздается: "Желающие на СВО!" И кто-то отзывается – "Я! Я!"
Поэтому, говорит Кунис, он смотрит на вещи трезво.
– Это все может продлиться лет 20 еще. Мне сейчас 58. В 78 лет – куда возвращаться? Я не буду сидеть эти годы на чемоданах. Я буду строить семью, жизнь. Известно же, чем раньше поймёшь, что уехал навсегда, тем лучше для тебя, даже если потом ситуация изменится.
Его старшему сыну – 26 лет, он покинул Россию еще в 2022 году. Тяжелее всего разлуку с отцом и перспективу отъезда воспринял средний, 14-летний сын.
– Артём плакал, когда я уехал, и я тоже плакал. Младшему, Мише, 11, и ему гораздо проще: "О, да, ну ладно, пап, скоро увидимся". Он спокойный. Мы с ним сейчас почти каждый день разговариваем по телефону, с видео. Он тоже переживает, но гораздо легче, чем средний. У нас у всех есть гражданство Израиля, мы легко можем туда поехать. Но кроме меня, туда никто не хочет по разным причинам. Надо какую-то другую страну искать. 12 дней назад я ещё был в тюрьме. Там думать о будущем бесполезно. А из этих 12 дней на свободе часть времени ушло просто на то, чтобы отойти, часть дней на то, чтобы выехать. И вот теперь надо на годы вперед что-то организовать.
Он не очень-то верит в возможности российской эмиграции как-то влиять на происходящее в России. И все его мысли сейчас о том, как построить новую жизнь на новом месте – для себя и своей семьи.
– У меня хороший предпринимательский опыт и опыт управления крупным IT проектом. Вот эти сочетания я буду в первую очередь стараться использовать. Для меня идеально, если я найду какое-то партнёрство, где буду руководить стартапом или развивающимся бизнесом, связанным с IT или IT плюс оффлайн, в чем я тоже хорошо понимаю. Надеюсь, что смогу дорастить компанию до определённых уровней. В IT львиная доля проектов связана с сервисом – а я сервисно-ориентированный специалист.
А, главное, говорит он, в эмиграции – просто "сохранить себя".
– Надеяться на возвращение наивно и опасно – живя на чемоданах, ты себя постоянно травмируешь. Надо жить здесь и сейчас. Тем более, что несмотря на все проблемы, здесь я свободен, могу свободно говорить то, что думаю, делать, что считаю нужным, донатить кому хочу – хоть даже украинцам, без страха уголовного преследования. А это ведь важное ощущение, что ты можешь каким-то делом, даже и каким-то донатом способствовать чему-то хорошему и правильному. То есть, сохранить себя на свободе, все-таки, проще.
