Двух петербургских школьников, брата и сестру, опека отправила в детский дом, потому что в их коммунальной квартире нет ремонта. Родители их соучеников собрали деньги, сделали ремонт и наняли юриста, чтобы детей вернули домой. И настоящее рождественское чудо свершилось – дети проведут новогодние каникулы дома.
Еще в ноябре Полина и Даня Шаляпины учились в 185-й школе с английским уклоном, Полина в 4-м классе, Даня в 6-м. Их папа и мама лишены родительских прав, детей воспитывает бабушка, у которой пенсия 11 тысяч рублей. Их две комнаты в большой коммунальной квартире на Шпалерной улице в центре Петербурга еще недавно были в ужасающем состоянии – обои там висели клочьями. Но у бабушки с внуками прекрасные отношения, дети домашние, единственной причиной изъятия их из дома стала бедность.
– Полина – близкая подруга моей дочери Лизы, они учились в одном классе, и когда девочка стала чаще у нас бывать, Лиза мне сказала, что Полина живет без родителей, с одной бабушкой, – рассказывает одна из самых активных участниц родительского сообщества Татьяна. – Полине легче, она такая компанейская, занимается в разных кружках, смышленая – как человек, видавший виды и рано повзрослевший. С Даней сложнее, у него переходный возраст, он очень уязвимый, чувствуется, что сильно переживает, в нем поселился страх отверженности. А семья нормальная, дети хорошо воспитаны.
В школе знали о положении Дани и Поли – когда из-за пандемии школьников отправили на дистанционное обучение, дети учиться не смогли – у них не было даже телефонов. Но сотрудники опеки Центрального района решили проблему просто – забрали детей и поместили их в детский дом. Узнав об этом, родители соучеников Дани и Полины возмутились и решили им помочь, они собрали немалую сумму денег, и перед самым Новым годом в квартире полным ходом шел ремонт.
Родительское сообщество узнало про беду Поли и Дани случайно: учительница вывесила объявление о сборе подарков для детдома №17, и Татьяна написала в чат, что там находится Полина.
– Это был гром среди ясного неба, хотя Лиза рассказывала об этом одноклассникам. И родители поняли, что их дети не слышат, не воспринимают такую информацию, не понимают, что такое бывает. Расслоение очень большое, есть те, кто за гранью, а есть те, кто в достатке живет, тем более это центр города, элитный район. У всех детей есть репетиторы, либо родители сами с ними сидят, делают уроки. А этим детям бабушка не могла ничего обеспечить. Да еще этот дистант в связи с пандемией, а у них никаких гаджетов, и я так понимаю, что школа ничем их не обеспечила, и дети очень отстали. Особенно страдал от своего отставания Даня, он стал уходить от реальности – не пойду в школу, меня там гнобят, надо мной смеются. А директор, между прочим – классный руководитель того класса, где он учился.
По словам бабушки детей Наталии Сергеевны, самые большие проблемы у мальчика с английским языком: школа-то языковая, а он пришел туда в 5-й класс из обычной школы, понятно, что его знания не могли быть на нужном уровне.
– Его сюда и брать-то не хотели, но в РОНО мне сказали, что раз эта школа у нас через дорогу, то они не видят смысла водить ребенка куда-то далеко, к тому же там уже учится Полина, и директор не имеет права не взять ее брата, – объясняет она. – Так и вышло – его взяли, но он так переживал, что отстает, что на английский вообще ходить перестал. Вот если английский идет первым уроком, он говорит – я пойду ко второму. И тут сразу из школы в опеку звонят – ребенка нет в школе. Опека звонит мне – а где у вас Даня болтается? Я говорю – нигде он не болтается, он дома сидит. – А почему вы не настояли, чтобы он пошел? – А потому что если я его насильно выставлю, он точно будет болтаться по подворотням и ничего хорошего там не наберется.
– А вы не пытались рассказать в школе, что у вас беда с гаджетами?
– А как же, мне каждую неделю звонили, я приходила, подписывала какие-то бумажки, что нужны планшеты – и так из раза в раз обходилось одними бумажками, а планшетов мы так и не увидели. У нас был только один мой телефон на троих. В 10 утра мы смотрели, что задано Поле, я ей что-то объясняла, потом старались посмотреть, что Дане надо сделать, но с ним, как правило, мало что успевали. Ведь Поле надо было сделать задания, потом их сфотографировать и отослать – да еще разным учителям. К 10 вечера только заканчивали. Полина у нас во все кружки ходит, очень увлекается пением и рисованием. Даня все схватывает быстрее Полины, но именно из-за того, что Поле надо больше объяснять, на него, с одним-то телефоном, совсем не хватало времени.
Дети оказались не обеспеченными всем необходимым для дистанционного обучения, хотя городские чиновники много говорили о том, что ни один ребенок не останется без планшета. Пыталась ли школа как-то помочь детям и предотвратить такую крайнюю и травмирующую меру, как изъятие их из семьи и помещение в детский дом? Все эти вопросы корреспондент Север.Реалии задал директору 185-й школы Юлии Гурьяновой, но она сказала, что не имеет права общаться с прессой без разрешения администрации Центрального района, куда надо послать официальный запрос, и когда дадут разрешение, она сможет ответить. На запрос чиновники ответили, что "для обеспечения дистанционного процесса обучения всем учащимся администрацией школы №185... было предложено необходимое техническое обеспечение. Воспользоваться им может каждый желающий". Но разрешения на разговор с директором школы, которая, возможно, смогла бы объяснить, как вышло, что это обеспечение не дошло до нуждающихся детей, чиновники так и не прислали.
Родители одноклассников Полины и Дани решили устроить детям рождественскую сказку и для начала купили хороший телефон Полине, которая попала в детдом перед самым днем рождения, но на этом не остановились.
– Ребенок был счастлив до невозможности, а мы стали думать, чем мы еще можем детям помочь, – вспоминает Татьяна. – Все были шокированы этой историей. Стали писать друг другу в чате, спрашивать – почему это случилось. А потому, что нельзя жить в таких условиях. Я съездила к ним домой, сфотографировала комнаты, повесила в чате, все ужаснулись – как вообще можно так жить, как можно спать на такой кровати, которую папа когда-то сколотил для мальчика из досок, которые кто-то оставил на улице. В общем, мы выяснили, что если бы был ремонт, детей не забрали бы – и пошло-поехало. Сначала собирали деньги своими силами, кто сколько мог, потом кинули информацию в соцсети. Потом мужчины сказали – давайте составим смету – и смета вышла ого-го, там все надо менять, от пола до потолка. Среди наших родителей есть один папа – актер Сергей Сафронов, он написал развернутый пост, сделал видео. Елизавета Боярская очень помогла, Сергей Безруков помог, Максим Леонидов, питерские наши звезды. И в результате мы поняли, что мы поменяем всю старую мебель и возьмемся за вторую комнату, и окна поменяем, санузел отремонтируем, и все будет – и пылесос, и компьютер, и стиральная машина, устроим детям сказку.
У Сергея Сафронова действительно большие планы.
– Первая задача – это привести квартиру порядок в кратчайшие сроки, там работает очень хорошая бригада, я их знаю, они мне самому много чего делали, работают быстро и качественно, с пониманием того, что от их работы зависит благополучие детей, – рассказывает он. – Вторая задача – юридическая поддержка, надо решить вопросы с опекой, чтобы они пришли и поняли – да, квартира приведена в порядок, бабушка готова принять опеку на себя. И третий момент самый важный – восстановление детей в школе, тут, конечно, понадобится наша помощь, и мы готовы нанять репетиторов, чтобы дети системно подтягивали свои "хвосты". Я думаю, детям важно продолжить учебу с теми ребятами, с которыми они учились.
Сергей Сафронов предполагает, что чиновники, изъявшие Полю и Даню из дома, возможно, действовали по закону и не желали им зла, но получилось, что семья разбита.
– У меня самого трое детей, я не хочу, чтобы такое происходило. Мы не хотим с этим мириться и верим, что у нас все получится. Я подвел предварительный итог, сколько денег мы собрали, и понял, что смету мы закрыли, и у нас еще остаются свободные финансы, и деньги все приходят, их можно положить бабушке на счет. Если наша история удачно закончится, я думаю, она может стать примером, что даже самые сложные ситуации можно решать в кратчайшие сроки и находить помощь где-то совсем рядом, и нет такого, что все равнодушны, и каждый занимается своим делом. Наоборот, все готовы помогать, и это очень трогает. А иначе получается, что мы вроде все на телефонах, а ничего друг о друге не знаем – и такие трагедии разворачиваются на наших глазах.
Юрист Артем Горюнов, помогающий бабушке и детям воссоединиться, считает, что сотрудники опеки ввели бабушку в заблуждение.
– Я могу только догадываться, потому что полного пакета документов у нас еще нет, но мне кажется, ее сбили с толку, и она подписала не тот документ, который хотела. Она же однозначно сказала людям из опеки, что не будет подписывать отказ от детей. Ей продиктовали какую-то странную приписку, она думала, что это не отказ, но я уверен, потом по факту окажется, что это был именно отказ. Но у нас нет задачи наказать чиновников, искать правду, гораздо важнее, чтобы бабушка поскорее получила опеку, и чтобы дети скорее оказались дома, – объясняет он.
По словам Горюнова, забирают детей мгновенно, а вот их возращение может занять много времени и, скорее всего, пройдет в два этапа: сначала надо оформить бабушке временную опеку на полгода, что уже позволит детям жить дома, а за это время собрать документы для оформления постоянной опеки. Главное – это уговорить чиновников сходить домой к детям до Нового года, убедиться, что ремонт сделан и написать заключение для детского дома – чтобы детей отпустили на Новый год и каникулы домой.
Наталья Сергеевна не верит глазам, глядя на закупленные для ремонта материалы, на рабочих и на свои преобразившиеся комнаты.
– Это просто какая-то рождественская сказка. Я особенно первые дни все думала, что я сплю. Ложилась спать – думала, не может такого быть, потом просыпалась, смотрела – нет, правда, вот стройматериалы, вот рабочие пришли…
Стены оклеены новыми обоями под покраску – теперь они чистые, ровные, светло-желтые. Уже висит на потолке новая веселая лампа, новые окна из-за ударивших морозов едва успели вставить перед самыми праздниками. В отремонтированной комнате будет жить Даня, в соседней Наталия Сергеевна с Полей. Там пока нет ремонта, но он будет: хотя эта комната не была такой убитой, ее все равно обновят.
– На самом деле мы к Новому году всего не успеем, но одна комната готова, там можно жить, и санузел готов, – говорит Татьяна. – Мы надеемся, что детей вернут хотя бы на время каникул, а потом можно будет завершить принятие Натальей Сергеевной опекунства. С Даней очень тяжело, как я понимаю, он воспринял эту историю с детдомом как то, что бабушка его предала. Но я надеюсь, что когда он вернется домой, он все поймет, Наталья Сергеевна все расскажет детям.
Даня в первые дни действительно был как будто замороженный, даже не разговаривал, разве что цедил сквозь зубы, что ему вообще все равно. Но теперь, когда он узнал, что происходит дома, его понемногу отпустило, он рассказывает бабушке о своих делах, хочет домой.
– А вообще, – говорит Татьяна, – спасибо родителям. Некоторые говорили – мы покупаем Полине стол, стул, а мы покупаем шкаф. Люди не жалеют денег, очень переживают, некоторые буквально отдают последнее. А у кого нет денег, говорят – мы все вымоем, уберем грязь, а мы подошьем занавески.
Все, кто принимает участие в судьбе детей, возмущены, что органы опеки даже не подумали обратиться в социальные службы и помочь семье, а просто отдали их в детский дом.
Специалист по социальной работе, психолог, сотрудник Петрозаводского государственный университета Александр Гезалов много лет работает с семьями, попавшими в трудную жизненную ситуацию.
– Однажды мы отбивали 8 детей, которых стремилась отобрать опека, и претензии были именно по жилью. Там тоже люди не прошли мимо, мы собрали деньги, вместе со школой помогли родителям с работой, и все равно родители были вынуждены уехать в другой регион, и по сути этим спаслись, – рассказывает Гезалов. – В ситуации с Полиной и Даней это, на мой взгляд, просто произвол органов опеки. Нужно сделать интерактивную карту – вот как в Москве отмечается, где 10-балльные пробки на дорогах. И нам надо видеть, в каких регионах 10-балльная опека, а в каких еще двоечка-троечка. Вот опека Орла – точно 10-балльная. Сейчас прокурор Орла в шоке от действий опеки – а что, он с ними не работает много лет? И я знаю, отчего это зависит: во-первых, уровень профессионализма там очень низок, во-вторых, нравственные категории утрачиваются, люди выгорают и уже действуют на глазок. И в-третьих – критерий, с которым подходят к семье, не должен касаться бедности, он должен касаться детско-родительских отношений. Если эти отношения есть, наплюйте на обои. А у нас получается, что обои являются критерием качества жизни.
Александр Гезалов рассказывает и про московскую семью, у которой отобрали двоих детей, пришлось обратиться к уполномоченному по правам ребенка.
– Квартира сгорела, приехала опека и просто забрала детей, а то, что семья уже жила в арендованном, в том числе и нами, жилье, на это никто не посмотрел. Там тоже бабушка воспитывала детей, Надежда Николаевна. Это говорит о том, что у нас, к большому сожалению, специалисты, работающие в сфере защиты детства, интересуются не защитой детства и семьи, а просто, как говорится на блатном жаргоне, решением вопросов. Они действуют в рамках имеющегося мировоззрения и законодательства, 77 или 120 статей Семейного кодекса – либо изъятие, либо отобрание. Помогающих функций у них нет, но они в этом не виноваты, для этого они должны быть совсем другими специалистами – медиаторами, сохраняющими детей в семье, а они у нас по сути НКВД, особые тройки: приехали, посадили в “воронок”, увезли в больницу. В больницу-то зачем везти, я вообще не понимаю, будто все больные до этого были. Вот эта советская практика у нас все еще продолжается. Я не понимаю, почему не происходит пересмотра функционала опеки и включения ее в работу социальных служб. У нас сплошные нарушения полномочий и безграмотные действия специалистов. Опека у нас действует вне Конституции и вне Конвенции о правах ребенка.
У Елены и Геннадия Лапшиных из деревни Антушево около Белозерска опека решила отобрать шестерых детей, потому что дом с печным отоплением, без водопровода, и игрушек, на взгляд чиновников, недостаточно. Семья схватила козу, кур и гусей и срочно бежала к родственникам в карельскую деревню Кепа. Там их приняли хорошо, местные жители собрали вещи первой необходимости, четверо старших детей пошли в школу, но белозерская опека гналась за ними по пятам. Только усилиями директора школы и Александра Гезалова, добившегося встречи с тогдашним уполномоченным по правам человека Анной Кузнецовой, удалось приостановить судебное постановление об изъятии детей из бедной семьи, сейчас юристы пытаются восстановить сроки по обжалования этого судебного решения, принятого, кстати, даже без ведома родителей.
Самое страшное, что действия органов опеки являются незыблемыми – их нельзя остановить, не работает ни неприкосновенность жилища, ни право ребенка на семью. Гезалов уверен, что опека должна не забирать детей у родителей, а выяснять, в чем проблемы семьи, и стараться помочь их решить, сохраняя семью.
31 декабря Поля и Даня приехали домой к бабушке.
– Они так рады, и у нас такая жизнь бурная началась, они встречаются со своими друзьями, и друзья к нам приходят, – говорит Наталья Сергеевна. – А сегодня мы с Полей были на "Щелкунчике", спектакль чудесный. Даня не пошел, потому что у него в гостях были два друга, один даже ночевал. Даня так счастлив, что у него теперь своя комната, что он даже может принимать друзей.
До конца мая дети будут жить так, как будто они учатся в интернате: будни в детдоме, на выходных и на каникулах дома. За это время Наталья Сергеевна рассчитывает решить свои проблемы со здоровьем – ей нужны операции на позвоночнике и, возможно, на бедре. К маю она надеется оформить постоянную опеку – так, чтобы дети, начиная с летних каникул, окончательно вернулись домой. "Низкий всем поклон и спасибо огромное..., – написал на своей странице в фейсбуке Сергей Сафронов, – ...мы с вами сотворили Новогоднее Чудо".
