Бывший министр сельского хозяйства Республики Коми Денис Шаронов запросил политическое убежище в Соединенных Штатах. Первыми об этом сообщили журналисты RTVi . The Barents Observer узнали у экс-чиновника, почему он уехал из России, чувствует ли вину за происходящее в стране и почему для переезда выбрал именно США.
Источник: The Barents Observer
– Как вы оказались в США и чем сейчас занимаетесь?
– Я работаю водителем трака – дальнобойщик, нахожусь каждый день в разном штате. Я запросил в США политическое убежище. Для этого я проделал долгий путь через Мексику, город Тихуана. На границе я заполнил анкету на сайте пограничной службы США, потом офицер американской пограничной службы меня пригласил на территорию США. Сейчас жду заседания иммиграционного суда по моему делу.
– Почему вы уехали из России?
– Я проработал в Правительстве Коми с декабря 2020 по январь 2022 года. Меня уволили в январе. Из России я уехал в конце октября 2022 года.
Я вынужден был уехать из России, потому что была угроза моего очередного преследования. Люди, с которыми я работал, на них стали оказывать давление силовые органы с требованием дать показания против меня. До этого я уже сталкивался с фактами незаконного преследования, знаю, как силовой аппарат, фактически карательный аппарат, работает.
В интервью RTVI Денис Шаронов рассказал, что первое уголовное дело против него пытались возбудить в 2005 году, "когда местная администрация решила все "грехи" колхоза" повесить на бывшего чиновника, который в то время руководил колхозом. Дело дошло до суда, который Шаронов выиграл. Но, по словам экс-чиновника, прокурор по делу начал ему угрожать и пообещал все равно посадить, если тот не уедет из республики. В итоге Шаронов вместе с семьей уехали в Краснодарский край.
Новое преследование Шаронова началось именно в Краснодарском крае, когда он возглавил строительство комбикормового завода с привлечением инвесторов из Германии. По его словам, местная налоговая потребовала "делиться" возвратами "некоторых налогов от импортных сделок", связанных с завозом оборудования из Германии.
"Когда компания начала выигрывать этот процесс, то налоговая обратилась в полицию и Следственный комитет, чтобы привлечь меня как руководителя компании к уголовной ответственности за неуплату налогов. Я защищался, на первом этапе немцы привлекли хороших адвокатов из Питера. Было понятно, что дело сфабриковано, к тому же очень много вопросов было к следственным действиям <…> В дальнейшем, к сожалению, немцы отказались поддерживать меня. Я был уволен с выходным пособием, рекомендательным письмом, но с такой, знаете, формулировкой устной: "Ты же знаешь, какой процент обвинительных приговоров в российских судах. Мы понимаем, что с большой вероятностью тебя осудят, а генеральный директор крупного немецкого агрохолдинга не может иметь судимость – это для нас имиджевые риски, потери". Вынужден был уже защищаться самостоятельно, привлек своего адвоката. И мы поймали за руку следователей и сотрудников полиции Ставропольского края на явной фальсификации, давлении на свидетелей. В итоге суд вернул дело на доследование, дальше его попытались спустить на тормозах. Но я это уже так просто не оставил, я пошел дальше, добился реабилитации и компенсации морального ущерба в вышестоящей инстанции, извинений районного прокурора добился", – говорил Шаронов в интервью.
Все мои инициативы были раскритикованы. Например, программа по восстановлению лососевых, которые обитают в северных морях. Печорская семга, которая заходит на нерест в реку Печора, – уникальный вид, и он исчезает из-за хозяйственной деятельности, из-за нефтедобывающих и газодобывающих компаний. Они практически не возмещают биоресурсы в необходимом объеме.
– Ранее вы также говорили в интервью, что уехали сразу, как только вам пришла повестка из военкомата...
– Да, после повестки я почувствовал окончательную угрозу. Появился еще один инструмент у власти избавляться от неугодных людей.
Мне пытались вручить ее по месту регистрации, но я не проживал в том городе, где прописан. Через неделю после этого я успел покинуть страну. Это было в октябре 2022-го, когда еще была неразбериха в военкоматах. Они не отладили взаимодействие с силовиками, с таможней.
Есть стереотипное мнение: раз министр, значит, наворовал что-то, накопил на счетах в офшорах и "свалил". На самом деле все не так. Максимальная сумма (вывоза валюты, 10 000 $) определена законодательством, это все, на что я мог рассчитывать. Это не был вопрос материального характера – хватит или не хватит. Это был вопрос, хочу ли я остаться на свободе или не хочу. Это совершенно другая мотивация.
– Получается, пока гром не грянет, мужик не перекрестится?
– В этом нет ничего удивительно, что, когда уже непосредственно угроза возникает, человек начинает мыслить другими категориями, решение принимает быстрее, анализирует быстрее.
Я себя не оправдываю. Я понимаю: что на посту чиновника, хоть и недолго, что работая в бизнесе, я так или иначе был молчаливым участником того процесса. Не верилось, не понимал, что именно к этому все ведет. Есть такая фраза: в каждом государстве есть своя мафия, и только у нас у мафии есть свое государство. Это отражает то, что происходило последние 20 лет с российской государственностью.
– Вы были госчиновником, вы были частью этой "мафии". Вы жалеете об этом?
– Да, конечно. Но я не был ее участником. Я не принимал участия в чем-то незаконном. В отраслевой части я инициировал проекты, которые улучшат экологию, которые улучшат жизнь фермерам и сельхозпредприятиям. Я для этого работал. Но система – она таких людей отторгает или, с 2022 года, изолирует. Или вот появился новый инструмент – это мобилизовать, послать на войну, где тебя будут заставлять убивать или быть убитым, действовать против твоих моральных устоев. Поэтому я сделал свой выбор.
– Какова была ваша реакция на вторжение России на территорию Украины?
– Неприятие. Шок. До последнего не верилось, что они – правительство и государство – пойдут на этот шаг. Это был серьезный стресс. Это все из-за коррупции, которая пропитала все общество. Общество и сформировало – где-то молчанием, где-то прямым участием, где-то косвенно – этот госаппарат, эту машину, которая и является сплошной коррупцией.
– Вы участвовали когда-нибудь в России в каких-то акциях протеста?
– Я не ходил на митинги, не дрался с полицией, меня не крутили, не бросали в СИЗО. Я думаю, я тогда бы не попал на этот пост. Я работал и хорошо выполнял работу, которую мне поручают. Я хотел изменить систему не через баррикады и протесты на площадях, столкновения с ОМОНом, а изнутри.
Я понимал, что происходит в стране, меня два раза незаконно преследовали. Заняв такой пост, я думал, что можно что-то поменять. Как видим, слишком оптимистично воспринимал.
– Людей, которые уезжают, некоторые в России называют "предателями". Как вы могли бы ответить на такого рода обвинения?
– Я считаю предателями тех, кто предал русский народ, тех, кто вместо того, чтобы те возможности, которые были получены после развала СССР, те демократические реформы, зачатки, которые начались и которые могли привести страну к развитию в государство с хорошим благосостоянием своих жителей, – эти предатели трансформировали эти возможности в личную наживу через коррупцию. Эта группа стала защищаться, создала карательный аппарат, убила свободу слова, свободу выражать свое мнение. Стали бросать в тюрьмы людей по надуманным обвинениям.
– Почему вы поехали именно в США?
– На сегодня это одна из немногих стран, где есть шанс на справедливое рассмотрение твоего кейса в суде. Многие пишут, что "вот в страну враждебную сбежал". Я это так не воспринимаю, что граждане Америки враждебно относятся к России. Или россияне враждебно относятся к американцам. Когда люди общаются напрямую, этот пропагандистский стереотип тут же улетучивается. Тем более я учился в Америке 28 лет назад, я уже понимал, что это за страна.
Другое дело – государство с машиной пропаганды. Все федеральные каналы в России из каждого утюга вещают о том, что мы уже, оказывается, воюем со всем Западом. Каждый раз подходит какая-то корректировка, подмена понятий, которая мотивирует действия, которые государство произвело. Ту агрессию, которая была направлена на соседнее государство. Как с этим мириться можно? Мои моральные принципы, моя политическая позиция не позволяла больше оставаться (в РФ). Я видел, что единственная страна, где я могу чувствовать себя по крайне мере в относительной безопасности, – это только США.
– Почему, на ваш взгляд, такая ненависть к США в российской пропаганде?
– Ничего нового не произошло. Всегда нужен образ врага. На каком-то этапе этот образ врага меняется в зависимости того, куда хочет подвести пропаганда, руководимая государством. Если конкуренция экономическая проигрывается, то нужно подвести оправдание политическое. То есть проиграть не потому, что не смогли настроить экономику нормально работающую, которая дает развитие всему населению. Это развитие может происходить только в демократическом обществе. Например, как в США. Конечно, тут много тоже вопросов, проблем. Я, может быть, наивно рассуждаю общими чертами. Я тут еще недолго нахожусь, я осваиваюсь…
– Но даже за такой короткий период вы успели заметить главное отличие для вас США от России?
– Главное качество, которое привлекает в США, – это свобода. Свобода действий. Если ты находишься в рамках закона, не нарушаешь закон, то у тебя в любом возрасте есть возможность достичь чего-то, просто работая на какой-то должности или занимаясь бизнесом. Это сильное отличие. Никто не подумает, что ты слишком много зарабатываешь, значит, надо устроить налоговую проверку, что-то найти и заставить что-то выплатить, склоняя к коррупции, к какому-то решению вопроса с проверяющими или инициирующими, какое-то преследование, понимаете?
