Жительница Мурманска уже восемь месяцев пытается доказать, что ее 80-летняя мама умерла из-за неправильного лечения, а не от последствий коронавируса, как написано в свидетельстве о смерти. За это время она написала десятки жалоб и заявлений, а следственный комитет стал ее вторым домом. Корреспондент Север.Реалии поговорила с родными, которые хотят наказать виновных в смерти их близких.
80-летняя мама Валерии попала в больницу летом 2020 года. Из-за эпидемии коронавируса ей отменили плановую госпитализацию весной, которую она проходила каждый год из-за слабого сердца. В июне у Марии (имя изменено по просьбе дочери. – СР) произошел инфаркт – в городской больнице (Мурманский областной клинический многопрофильный центр. – СР) она провела почти две недели, 26 июня ее должны были выписать домой. Но в тот день выяснилось, что больницу закрывают на карантин из-за ковида.
Меня тут убивают – никто не моет, никто не кормит, никто не заходит, не разговаривает
Маму Валерии отказались выписывать и вместо этого перевели в инфекционное отделение Мурманской областной больницы. Сама Валерия – медсестра, была готова ухаживать за матерью в домашних условиях, но врачи отказались отпускать пожилую пациентку домой.
Дальше связь с мамой оборвалась: у нее сломался мобильный телефон, а с новым, который дочь передала через медсестер, ей никто не помог разобраться. Все эти дни Валерия пыталась узнать, как можно связаться с матерью, и в каком она состоянии. 5 июля мама позвонила ей сама .
– Звонила в совершенном ужасе. "Меня тут убивают, сломано все, что можно, мне очень плохо, я не могу встать – никто не моет, никто не кормит, никто не заходит, не разговаривает. В отделении – страшная антисанитария, лежачие больные лежат в нечистотах… раз в день в палату забегают люди в скафандрах, вкалывают какие-то уколы и заталкивают в рот таблетки. А я не могу пошевелиться, всё время тошнит, я почти ослепла… На все вопросы – заткнись, бабка", – вспоминает тот разговор Валерия.
Во все услышанное Валерия не могла поверить. Ее мать 20 лет проработала фельдшером в экстренной помощи, была обаятельным и общительным человеком – с медсестрами и врачами всегда находила общий язык, все лекарства пила по расписанию.
– Она не была злобной склочной бабкой, которая со всеми бы перессорилась. Она умела найти с людьми общий язык. Следила за своими лекарствами: все пила сама строго по часам. А тут ее кололи и не говорили чем, она начала не четко говорить. Из-за подключенного кислорода у нее сохло во рту, надо было пить много воды. Ей поставили воду на тумбочку, но она говорит: "Я не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой, не могу взять эту воду, не могу встать в туалет, никто не подходит, экстренной кнопки нет". Я была в шоке, я не ожидала такого, – говорит Валерия. – За пять дней "лечения" в инфекционке мою умную, жизнерадостную, обаятельную мать превратили в овощ.
Мне позвонила лечащий врач и сказала: "Вы уже знаете?” Я спросила: "Что?" Она: "Ну, что умерла...?"
На следующий день Валерия звонила в больницу: главному врачу, заведующему отделением, лечащему врачу, хотела попросить, чтобы маму отпустили под ее ответственность домой или хотя бы пустить к ней в палату. Но на звонки не отвечали. Тогда Валерия пришла к больнице сама – вокруг здания ходили родственники пациентов "инфекционки", которые, как и она, не могли связаться с родными.
– Информации нет никакой, люди стоят ждут, потому что не могут находиться дома. Я дождалась лечащего врача, она сказала: "Что вы беспокоитесь? Все нормально! Она получает все необходимое!" Я долго уговаривала ее пустить меня. Но она отказала. Главврач тоже отказал, – рассказывает Валерия. – А 11 июля мне позвонила лечащий врач и сказала: "Вы уже знаете?” Я спросила: "Что?" Она: "Ну, что умерла...?" Я: "Откуда я должна была это узнать?" Она: "Ну мало ли". Вот так мы поговорили с ней. Через шесть дней мне отдали тело мамы в железном ящике.
Три круга жалоб
Валерия отправила первые жалобы на медиков 12 июля 2020 года в прокуратуру, здравнадзор и Минздрав России. Она уверена – ее мать умерла не от последствий коронавируса, как это написано в свидетельстве о смерти, а от неверного лечения.
"Моя мать погибла не от вируса, а от "лечения". Её инфицирование произошло в горбольнице, а это нарушение организации системы здравоохранения в период пандемии. Врач игнорировала жалобы пациента, она ввела меня в заблуждение по поводу наличия в отделении кардиолога, с которым якобы советовалась. В маминой сумке, которую я забрала через две недели, лежала смятая выписка из горбольницы – врач её не смотрела! Таким образом, была нарушена ст. 6 о приоритете интересов пациента при оказании медицинской помощи ФЗ-323 "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", – написала Валерия.
Переписка Валерии с различными ведомствами длится почти год: за это время она накопила кипу бумаг, в которых чиновничьим языком ей отвечают, что ничего не могут сделать в этой ситуации. Проверку в инфекционном отделении областной больницы, где, по словам Валерии, самая высокая смертность от ковида в регионе, так и не провели.
– 85% смертности в регионе от коронавируса – это инфекционная больница. Они объясняют это тем, что туда привозят самых тяжелых больных. Ни Росздрав, ни Роспотребнадзор, ни Минздрав – никто не был за эти месяцы в инфекционной больнице! Минздрав ответил, что была проведена внеплановая коллегия, где рассмотрели мой вопрос. Они признали, что заразили маму в городской больнице. Но почему-то во всех документах написано, что у нее внебольничная пневмония. Но ее не было! – негодует Валерия.
Но никто в инфекционку так и не сходил! А если б я не говорила, что им делать, они вообще бы ничего делали!
Дочь погибшей добилась того, что 7 сентября 2020 года в Следственном отделе СК Мурманска зарегистрировали ее заявление. Все это время идет процессуальная проверка по факту ненадлежащего оказания медицинской помощи. Валерия ходит в Следственный комитет, как на работу, сменилось уже несколько следователей.
– Я полагала, что получив письмо, они тут же побегут туда, в больницу. Потому что следственные действия как проходят? Во-первых – осмотр места происшествия или преступления проходит. Но никто в инфекционку так и не сходил! А если б я не говорила, что им делать, они бы вообще ничего не делали! А так я говорю им: запросите эти документы, опросите этого, сделайте такой запрос – они смотрят на меня и записывают, – рассказывает Валерия.
По ее словам, она пыталась собрать доказательства слов матери о плохом уходе и применении силы и попросила следователя достать видео с камер наблюдения в больнице, но было слишком поздно: записи хранятся не более месяца. Во время опросов медперсонала никто также не подтвердил слова умершей Марии о плохом уходе. А медицинская карта пенсионерки, по которой можно было хоть как-то восстановить ход лечения в больнице была кем-то "отредактирована", считает Валерия.
– Я видела эту карту сама: там половины листов нет, они вырезаны, это видно – там нет ни одного анализа! Хотя при поступлении были прописаны рекомендации: контроль сахара, артериального давления, но ни одного анализа в карте нет! В медицинском дневнике, который ведут реаниматологи, дежурная сестра и лечащий врач, не хватает четвертого дня, например, страницы не пронумерованы, вся карта рассыпается, – говорит Валерия.
Сегодня Валерия пытается найти родственников других погибших в инфекционной больнице мурманчан, чтобы подать к больнице коллективный иск. Но многие предпочитают тихо скорбеть по умершим и ни во что не ввязываться. Валерия сдаваться не собирается.
– Мне не понятно, зачем они издеваются так над больными. Наверное, из-за того, что за каждого больного такого больница получает деньги. Но, получается на деле, что никто не виноват, доказать их вину я не могу, – говорит Валерия. – Я чувствую свою вину, что я не сумела ее отбить. Ее надо было отпустить домой...А ее заразили, сослали в этой ковидник и заморили там…
На запрос Север.Реалии о том, какова их версия произошедшего с матерью Валерии в Мурманской областной клинической больнице им. П. А. Баяндина, ни в учреждении, ни в Минздраве региона не ответили.
Живой труп
Похожую историю рассказала жительница Карелии Ольга Селиванова. Ее 82-летнюю мать Валентину положили в больницу скорой медицинской помощи Петрозаводска на операцию из-за камней в желчном пузыре. После операции врачи планировали выписывать пенсионерку домой, но обнаружили воспаление легких и оставили в больнице. Из-за карантина Ольгу не пускали к матери, но она ежедневно переводила медсестрам деньги, чтобы за Валентиной присматривали дополнительно.
Мне привезли живой труп. На голое тело надели зимнюю куртку и больше ничего. Даже белья или подгузников не было.
Валентину выписали из больницы через два месяца – дочь ужаснулась, когда ее увидела. При этом в эпикризе было указано, что у пенсионерки была двусторонняя инфаркт-пневмония и сопутствующие заболевания.
"Мне привезли живой труп. На голое тело надели зимнюю куртку и больше ничего. Даже белья или подгузников не было. Санитары из перевозки сказали, что укрыли в машине ее своим пледом. Ее состояние было для реанимации, а не для выписки. В больнице маму не мыли два месяца. Хотя я просила. Ей даже не обработали ротовую полость и глаза. Рот у мамы был в слизи: всё нёбо, зубы, просто всё. Пролежни до костей. Мама кричала дикими воплями, когда я обрабатывала ее раны", – рассказала Ольга.
Мать Ольги умерла через 10 дней. После ее смерти дочь написала в прокуратуру и Минздрав Карелии. В Минздраве ответили, что проверка была проведена, главному врачу выдано предписание об устранении нарушений (каких именно, не уточняется), а сотрудников, которые должны были организовать и обеспечить уход, лишили стимулирующих выплат.
В Петербурге сегодня добиться правды о смерти мужа пытается супруга руководитель проектов Greenpeace 40-летнего Рашида Алимова. Он умер в декабре 2020 года от Covid-19 в больнице имени святителя Луки. По словам его супруги Ольги Кривонос, муж лечился в три этапа: вызов врача на дом, лечение в клинике амбулаторно и лечение в стационаре. Но, по ее мнению, в больницу его увезли слишком поздно, когда состояние было уже тяжелым.
Кривонос обратилась в Роспотребнадзор, Росздравнадзор и территориальный фонд ОМС с требованием провести проверку качества оказания медицинской помощи.
– Врач из клиники, которая пришла на дом, поставила ему диагноз ОРВИ, прописала антибиотики, но не направила на анализ на Covid-19. Она усыпила нашу бдительность, и драгоценное время для лечения коронавируса было потеряно. Роспотребнадзор провел эпидемиологическое расследование и выявил нарушения. Через два дня после начала приема антибиотиков стало понятно, что улучшений нет, мужу становилось только хуже. Рашиду порекомендовали обратиться в клинику "Евромед" на Суворовском, – рассказала Ольга Кривонос Север.Реалии.
К качеству амбулаторного лечения также возникли вопросы, ведь именно после него Рашид попал в реанимацию больницы святителя Луки с практически полностью пораженными легкими. И Росздравнадзор, и Роспотребнадзор нашли нарушения в первых двух этапах лечения Рашида, но в чем конкретно они заключаются его вдове не сообщили.
Территориальный фонд ОМС провел экспертизу качества оказания медпомощи в стационаре больницы имени святителя Луки, однако результаты держат в секрете – в фонде сослались на врачебную тайну.
Ольга Кривонос планирует добиваться уголовной ответственности для врача из "Евромеда" и подать гражданский иск к юрлицу частной клиники.
По данным Росстата, в 2020-м в России умерло 2 млн. 124 тыс. человек. Для сравнения, в 2019-м – 1 млн. 800 тыс. При этом избыточная смертность, отражающая насколько увеличилось количество смертей по отношению к значениям прошлых лет, с апреля по 31 декабря 2020 года составила 358 тысяч человек. Официально власти РФ признают, что на 81% избыточная смертность связана с коронавирусом, не объясняя при этом с чем связаны остальные 19%. По данным Медузы, если считать, что вся избыточная смертность вызвана эпидемией, получается, что смертей от коронавируса в 2020 году было в 6,3 раза больше, чем 57 тысяч, о которых официально говорили власти.
