Незадолго до начала войны с Украиной петербуржец Александр Рожков (фамилия изменена. – СР), дослужившись до майора, уволился из Вооруженных сил России с должности командира батальона. На тот момент ему было 36 лет, и он решил, что не хочет “дальше деградировать в этой системе”. О тотальной коррупции и полном развале российской армии, которые Александр наблюдал в течение пятнадцати лет службы, отставник рассказал корреспонденту Север.Реалии
Учиться отправляли худших
Еще несколько лет из-за первой группы допуска к секретным документам (так называемой “секретки”) Александр Рожков не сможет выехать из России. После объявления мобилизации ему как офицеру запаса уже приходило по месту регистрации две повестки. Но являться по ним и ехать на войну в Украину он не собирается.
Полтора десятка лет Александр был свидетелем того, как в войсковых частях разворовывается и продается все: от обмундирования для военнослужащих до техники и солярки.
– Когда началась вся эта спецоперация, первое, о чем я подумал: а как мы вообще воевать-то будем? – говорит Александр. – Когда Российская армия перешла на год службы, мы практически потеряли целое звено младшего командного состава. Потому что при двухлетнем сроке службы в течение года новичков обучали старослужащие каким-то вещам, связанным с техническими специальностями. А когда перешли на год службы, учить стало некому. Теперь за год солдат может только подметать научиться. А на стрельбы в лучшем случае пару раз съездит. Подержит автомат, а через месяц уже забудет, как это делается. Воинскому делу их даже близко никто не обучал.
Рассуждая о развале армии, Александр говорит, что переломным моментом стала реформа 2009-2010 года, когда началось сокращение вооруженных сил с целью перевода армии на контрактную основу. Контрактниками, по словам майора, стали худшие. И сегодня они дослужились до высших офицерских чинов.
– Знаете, как этот переход происходил? Сверху пришли телеграммы, что необходимо выделить лучших офицеров и лучших сержантов-срочников, которым служить осталось год. И направить их в учебные центры. Но офицеров туда стали отправлять не самых лучших, а самых “косячных”, которые в части всех уже достали. И сержантов – самых отъявленных негодяев. Ну, и в этих центрах был беспредел и массовое пьянство. Никто никого ничему не учил. А извне в контрактники в основном приходили с периферии, как правило. Те, кто на гражданке опять же не смог себя никак проявить. Алкоголики, тунеядцы и всякие отморозки. А в армии делать ничего не надо было. Утром построился, головой покрутил, походил и зарплату получил. Еще и квартиру потом дадут. Я от всего этого просто решил уйти.
Показуха, по словам Александра, пронизывала армию насквозь, и, когда после начала войны в СМИ стали появляться материалы о том, что мобилизованные жалуются на допотопное вооружение и обмундирование, для отставного майора, как и для других офицеров, знающих истинное положение дел в армии, это неожиданностью не стало.
– Ну стоит у вас 18 командно-штабных машин в части, а на ходу только две. И вот когда проверка приезжает, две эти рабочие машины из части в часть просто переезжают, чтобы их сфотографировать и наверх отправить. У нас все хорошо, смотрите. И это повсеместно, – говорит Рожков.
Аукцион должностей и званий
Денег на поддержание войсковой части в порядке, по словам Александра, тоже никогда не выделялось. Ни на инвентарь, ни на краску, ни на что-то еще. На поддержание в нормальном состоянии “материально-технической базы” офицеры скидывались из своих зарплат.
– Но никто, конечно, не приходил к командиру части и не говорил: “Товарищ полковник, у меня вот казарма не покрашена, потому что краски нет”. А если и приходил кто-то, в ответ такое летело, что это и оскорблением-то сложно назвать. Я уж не буду воспроизводить. Если как-то литературным языком, то смысл был такой. Меня вообще не волнует, как ты это сделаешь. Просто сделай, и все, – рассказывает Александр.
Многие офицеры, в свою очередь, занимались поборами с рядовых военнослужащих. Командиры взводом через сержантский состав заставляли срочников писать письма домой с просьбами выслать перевод и собирали денежное довольствие с бойцов. Кто-то из командиров рот пробовал с этим бороться, а военным следственным органам, по словам Александра, на происходящее было вообще наплевать.
Продавались в армии, как утверждает собеседник Север.Реалии, не только бушлаты, но и должности, которые стоили недешево.
– Подошел, допустим, тебе срок звание получать, а должности под него нет. И вот вызывают тебе и говорят: слушай, вот тут место освобождается, но ты не один на него претендуешь. И начинается негласный аукцион между теми, кто более или менее вменяемый, писать, читать, разговаривать умеет. Ну, и кто больше даст в итоге. Когда мне нужно было капитана получать, с меня за должность командира роты 150 тысяч попросили. Это еще по-божески было, – говорит о расценках Александр.
Деньги за должности передавались непосредственно командиру части, а по его команде уже писалось представление на конкретного человека. Ну, а дальше, купив должность и получив очередное звание, потратившиеся офицеры начинали разными способами “отбивать” деньги, используя появившиеся на новом месте возможности. Например, отпуская домой какого-нибудь солдата, родственники которого были готовы за это заплатить. Несколько лет назад такая услуга стоила 1000 рублей в сутки. Сейчас, по словам Александра, цена возросла до 2500 рублей.
– Вот и посчитайте, если отпустить бойцов десять из роты на три-четыре дня, сколько это получится. Ну, естественно, со всеми нужно поделиться и всем занести, – объясняет бывший комбат.
Мертвые души в строю
Кому можно продать технику на фронте, в общем, понятно – военному противнику. Но кому в мирное время может понадобиться военное обмундирование? Оказалось, что покупатели на этот товар есть. Военные бушлаты, например, с удовольствием берут рыбаки, занимающиеся зимней рыбалкой. Закупать такую одежду могут на целую рыбацкую компанию из 10–15 человек. А проданное обмундирование впоследствии списывается на “мертвых душ”, которые, по словам Александра, есть в каждой войсковой части. Были и в той, где проходил службу он.
– Как-то прихожу на построение, голову вбок поворачиваю – стоят два прапорщика. А я их в первый раз вижу, – говорит Александр. Ну и я понимаю, что эти двое – армяне. И командир у нас тоже был армянин. Смотрю, какие-то люди ходят со Следственного комитета, ну я все понял сразу, что это мертвые души командира. Ко мне подходят, спрашивают, знаю ли я этих людей. Ну, а если я в системе, я же не буду командира подставлять. Сказал, что да, вижу их каждый день, но лично не знаком. На командира потом все равно уголовное дело завели и после суда дали штраф в полмиллиона с увольнением. Только когда документы на увольнение отправили в Москву в спецвагоне, они туда не доехали просто. Наверное, армянская диаспора подсуетилась. Так он и дослужил до пенсии. Потом написал рапорт и ушел.
Мертвые души, по словам Александра, в российской армии явление массовое, существующее в масштабах всей страны. Схема несложная и давно “откатанная”. Человек, когда-то отслуживший срочную службу и, к примеру, окончивший школу прапорщиков, уходит на гражданку и занимается своими делами. Но в какой-то момент понимает, что может параллельно этому еще и числиться в вооруженных силах, получая зарплату, и выйти на пенсию со службы. Такой кандидат сам или через кого-то договаривается с командиром части или начальникам штаба, большую часть зарплаты при этом отдавая своим “работодателям” в погонах. В войсковой части такие “военные” появляются только во время проверки, для того чтобы показаться на глаза.
Танковое сафари для богатых
В СМИ – уверен Александр – появляется лишь малая часть скандальных историй, связанных с армией. Большинство из них военное командование старается замять. Особенно, если речь идет о гибели личного состава.
– У нас, в 2010 году, по-моему, во время учений в Пакино во Владимирской области танковый полк отличился, – рассказывает Рожков. – Поехали на полигон, отрабатывать катание и стрельбы. И у руководства полка возникла гениальная идея, почему бы на этом еще не заработать денег. Нашлись какие-то люди, которые готовы были заплатить за то, чтобы покататься на танке и пострелять. Гражданские то есть, понимаете? К армии никакого отношения не имеющие. Такое танковое сафари для богатых. Ну и двух срочников в результате задавили насмерть.
Словосочетание “вторая армия мира” у бывшего командира батальона вызывает смех.
– Да ну, Вы что? Какая вторая армия мира? На бумаге если только. Это потешные полки, как Пригожин сказал. Он иногда очень правильные вещи говорит. Я в военном училище изучал определенную технику. Она там была в единичных экземплярах. А когда пришел в войска, я там так и не увидел за все время службы никаких новинок. У меня, когда я в училище учился, автомат был 1961 года. А потом “новое” вооружение стало поступать и автомат стал 1978 года. И у нас, по большому счету, после автомата Калашникова в войсках-то ничего больше не появилось. Красуемся на всяких форумах и выставках: вон у нас какой классный самолет. Ну так он у нас один! Вон мы какой классный автомат выпустили! Да, только в серийное производство не запустили для укомплектования армии.
Потому сегодня бывшего военнослужащего не удивляют военные сводки в телеграм-каналах, и истории про танки полувековой давности, которые используются российской армией в Украине. Ту же самую технику он видел в войсковых частых, когда сам носил погоны.
– Танк Т-72Б. Его выпустили в начале 70-х годов. Вот эти семдесятдвойки, в основном, и воюют-то. Где-то Т80. А где же у нас “Арматы”, которые показывали на параде в День победы, выпендривались? Недавно тут написали, что на полях появился танк Т90Б. С ума сойти! Это разработка времен заката Советского союза! А у нас, когда я служил, в десятые годы, даже в танковых полках этого танка не было. У нас семдесятдвойки стояли. Им еще и пробег искусственно накручивали, – рассказывает Александр.
Пробеги, как он объясняет, накручиваются для того, чтобы на каждом танке было “намотано” определенное количество часов, предусмотренное для обучения личного состава. Технически сделать это несложно. У боевой машины скидывают гусеничный вал со звеньев цепи и заведенный танк просто стоит на месте и работает вхолостую. Впоследствии идеальную, абсолютно новую технику, на которой никто никуда не ездил, просто списывают и оправляют на специальную базу.
Гимн на “Айфоне” и пьяный командир
Рассуждая о сегодняшней российской армии, Александр говорит, что у нее нет не только нормального оснащения, но и мотивации воевать, в отличие от армии украинской. Сюжеты с патриотическим настроем военнослужащих, которые показывают по российским телеканалам, по словам отставного майора, далеки от действительности. У бывшего сослуживца Александра, командовавшего на войне в Украиной отрядом добровольцев, на третий день в атаку отказались идти больше половины отряда, а сам он, получив ранение, был комиссован.
– У него после второго ранения, когда осколок попал в позвоночник, нервные окончания задело, видимо, где-то. Левая рука вообще не действует, просто плетью висит, правой ложку может держать, когда ест. Только потом пальцы приходится о собственную грудь разжимать, чтобы эту ложку отпустить, – рассказывает Александр. – Но он хотя бы живой остался. А сколько погибло. Мы сейчас там весь свой генофонд теряем. Висят по стране красивые картинки. Молодой мальчик, орден мужества, погиб за родину. Вы матери этого мальчика объясните, какую он родину защищал на чужой земле и что он там делал.
Бардак, по словам Александра, творится как в боевых, так и в учебных войсковых частях, где подготовке срочников должно уделяться больше времени и где проходят сборы так называемые “пиджаки” – выпускники гражданских вузов с военной кафедрой.
Один из них, петербуржец Антон Иголкин, окончивший Высшую школу экономики, рассказал корреспонденту Север.Реалии о своем участии в военных сборах, проходивших несколько лет назад.
– На стрельбы нас так ни разу и не отвели, – вспоминает Антон. – Вместо этого мы просто сфотографировались с оружием. Каждое утро начиналось с подъема патриотического духа. Это было довольно смешно, потому что гимн российский включали через айфон и подносили к старому советскому громкоговорителю. Командир части пил каждый день. После второй бутылки водки он заползал в свой "Лэнд Круизер" и гонял на бешеной скорости по территории части. Как не сбил никого, удивительно.
В качестве формы, по словам Иголкина, приехавшим на сборы выдавали “какое-то разномастное трепье”, а обуви не выдали совсем из-за ее отсутствия, разрешив ходить в своей. Но все увиденное Антона, за плечами у которого уже были военные сборы на последнем курсе вуза, в общем, не поразило.
– У меня еще с тех времен университетских, с 2005 года в памяти остались замороженные говяжьи туши с чернильной печатью “1974 г.” и несчастные срочники с серыми лицами, которые ходили и буквально вымаливали сигареты у нас, объясняя, что, если не принесут курево, будут избиты дедами и сержантами, – рассказывает Антон. – А на самой военной кафедре с нас уже тогда взятки вымогали. Два полковника из Москвы, которые у нас преподавали, шантажировали всех тем, что завалят на выпускном экзамене и заставляли им скидываться деньгами. А когда один из студентов руководству вуза пожаловался, эти вояки не то что извиниться, а еще и публично угрожать расправой начали парню, который жаловался. Спрашивали у него прилюдно, знает ли он, какие ощущение испытывает человек, когда его выдавливают, как пасту из тюбика.
"Дело не в страхе"
Ни отставной кадровый военный Рожков, ни выпускник ВШЭ Антон Иголкин, в армии никогда не сложивший, на войну в Украину отправляться не собираются по антивоенным соображениям. Иголкин, участвовавший во всех петербургских протестных митингах последних лет, с началом мобилизации уехал из России в Турцию. Рожков официально уволился, чтобы не получить повестку не только по месту регистрации, но и по месту работы.
– Я уже на одной войне был. Грузия, 2008 год, – говорит Александр. – Я тогда батальоном командовал и одним из первых в Цхинвал заходил вместе со своими ребятами. Осколочное ранение получил от разорвавшегося фугаса. Я очень хорошо помню, как там местное население относилось к российским солдатам. Нам открыто многие осетины говорили, что мы такие же оккупанты для них, как и грузины. После комендантского часа в форме на улице лучше вообще было не показываться, чтобы без головы не остаться. Я сейчас не боюсь идти на войну, дело не в страхе. Я просто не понимаю, зачем мне умирать за какого-то царька, которому то ли просто скучно стало в 70 лет, то ли шизофрения наступила, и он решил себя Тамерланом почувствовать, чего-нибудь завоевать.
Сегодня у Александра Рожкова есть хорошая, достойно оплачиваемая работа, и он рад, что, в отличие от многих сослуживцев, смог вовремя уйти из армии, заработав минимальную выслугу и не пополнив длинный список полковников и подполковников, большая часть которых, по его словам, на гражданке абсолютно не востребована и устраивается “открывателями шлагбаумов”.
