Теракт в московском "Крокус Сити Холле", унесший жизни более сотни человек, произошел, несмотря на заблаговременные предупреждения иностранных разведок. За три дня до нападения Владимир Путин расценил данные западных спецслужб как "откровенный шантаж и намерение запугать, дестабилизировать наше общество". У российских властей свое представление о том, что такое терроризм и экстремизм: все силы правоохранительной машины брошены на борьбу со сторонниками Алексея Навального, "экстремистским движением ЛГБТ" и противниками войны в Украине. Север.Реалии рассказывает, как понятие "терроризм" потеряло свой изначальный смысл.
15 марта суд в Петербурге оштрафовал Валентина Киселёва на 400 тысяч рублей по делу об оправдании терроризма из-за комментария под новостью о визите Путина в аннексированный Крым. Поводом стала запись в паблике "Подслушано Тихвин" во "ВКонтакте" в марте 2023 года. "Найдется хороший снайпер, чтобы прикончить эту вошь, сосущую кровь народа", – написал он.
Киселёва сначала поместили в СИЗО, но позднее отпустили под запрет определенных действий. Суд назначил ему штраф в размере 600 тысяч рублей, но сумма уменьшилась с учетом срока, проведенного петербуржцем в СИЗО. Также Киселёву запретили в течение двух лет администрировать сайты.
Для лингвиста Ирины Сергеевой (имя изменено по её просьбе. – СР), которая занимается составлением лингвистических экспертиз для судов, таких дел до трети в её профессиональной практике.
– В одном из северных регионов нашей страны жил, да, надеюсь, и живёт до сих пор, мужчина в возрасте. У него тяжело болела жена, и он пытался справиться с эмоциями – грубо говоря, заливал глаза и выходил в соцсети, чтобы там общаться вечерами и ночами. Пару раз написал: вот, мол, жулики совсем обнаглели – их нужно принуждать к правильной жизни силой. И дальше он раскрыл эту мысль, как именно их нужно принуждать. Два или три комментария во "ВКонтакте". И когда за ним пришли, когда в отношении него возбудили уголовное дело, он даже не понял, чего от него хотят, откуда это прилетело.
Сергеева называет эту ситуацию типичной. После катастроф, терактов или военных событий такие уголовные дела идут волнами. Сначала в интернете появляются кадры чего-то горящего или разрушенного, и кто-то обязательно пишет злорадные комментарии – это как раз статья 205.2. УК РФ. Эксперт вспоминает самую первую волну, возникшую после дела Михаила Жлобицкого, взорвавшего себя на входе в архангельское управление ФСБ по политическим мотивам, и эта волна до сих пор ещё не иссякла.
– По сути, речь идёт об обычной эмоциональной реакции, но которую тем не менее можно в обвинительном заключении подать – если захотеть – как оправдание терроризма. А сам терроризм существует параллельно и никак с этим не пересекается. Оправдание терроризма – это действительно исключительно словесное преступление, это даже может быть простое выражение эмоций. И наказание за него – это кара за выражение эмоций, за эмоционально поданное мнение, – считает филолог.
Терроризм вместо хулиганства
"Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту - в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Всё, вопрос закрыт окончательно", – так прокомментировал в сентябре 1999 года бомбардировки российской авиацией Грозного тогдашний глава правительства Владимир Путин.
С тех пор были Норд-Ост и Беслан, взрывы жилых домов в Москве и метро в Санкт-Петербурге. Сегодня в один ряд с виновниками трагедий, унесших сотни жизней, российские силовики поставили политика и гроссмейстера Гарри Каспарова, писателя Бориса Акунина и даже пресс-секретаря корпорации Meta (владеет соцсетями Instagram и Facebook, а также мессенджером WhatsApp) Энди Стоуна. Их "вина" сводится к высказываниям против российской власти.
Как "терроризм" после начала полномасштабного вторжения в Украину классифицируются также попытки поджогов военкоматов и релейных шкафов на железной дороге.
– Раньше экстремистами были бомбометатели – желябовы и перовские, взрывы в метро справедливо считались актами террора. Как удалось взять и перейти к тому, что сказал неправильное слово – и ты уже террорист? – рассуждает петербургский филолог Николай Петров (имя по его просьбе изменено. – СР). – Всё перевернулось, но только на практике, потому что определение террора осталось прежним – это устрашение, выражающееся в физическом насилии. И как под это подверстать дело того же Егора Балазейкина, непонятно. Он был несовершеннолетним, кинул в военкомат какую-то жидкость, которая, как выяснилось, не могла загореться. То есть это скорее жест, а не действие. По ранним временам это было бы хулиганство. Потому что понятно, что в этой смеси ничего не было такого, что могло бы действительно повлечь людские жертвы. Это как если бы кто-нибудь из нас, например, швырнул туда бутылку, не зная, что там не коктейль Молотова, а кока-кола.
Телеграм-канал "Псковская губерния" после теракта в "Крокус Сити Холле" составил список псковичей-"террористов" – осужденных по террористическим статьям УК. "На фоне трагедии в Москве вышло очень показательно", – отмечает издание. Александр Ежов: написал на стене псковского госмедиахолдинга призыв бороться с властью; Елена Кузьмина: критиковала президента в сетях ВК; Нина Пурге: свидетель Иеговы и так далее.
Запрет на выражение мнений
Когда речь идёт о терроризме, то доказывать следует не "намерение", а действие, настаивают юристы, хотя бы потому, что слова никак не предполагают физического насилия. Однако судят при этом в основном за слова и даже за лайки.
– В Уголовном кодексе сегодня существует огромное количество статей, предусматривающих ответственность за преступления террористической и экстремистской направленности. Большинство из этих составов применяются против тех, кто выступает с критикой проводимой российскими властями политики. Именно поэтому многие из обвиняемых и осуждённых признаны политическими заключёнными, – напоминает правозащитный юрист из Петербурга Кирилл Семенов (имя изменено по его просьбе. – СР). – Из своей практики знаю, что силовики стараются как можно чаще вменять такие статьи, поскольку это означает раскрытие/предотвращение особо тяжкого преступления, что позволяет им продвигаться по службе.
По статистике, которую ведёт правозащитный проект "ОВД-Инфо", в 2013 году обвиняемых по этой статье было двое. В 2018 году – шестеро. В 2019 году – 21. В 2022 году – 68. А в 2023-м – уже 112. Таким образом, можно констатировать почти двукратный рост за последние два года и на два порядка – за всю историю наблюдений. В "ОВД-Инфо" полагают, что эта динамика говорит о намерении властей "поднять цену" публичной критики и одновременно о расширении репрессивного инструментария после начала полномасштабной войны с Украиной.
– Все дела по статье 205.2 УК РФ формально относятся к террористическим, их рассматривают военные суды. Сначала судьи смущались, что приходится выносить приговоры пенсионерам и домохозяйкам, но потом перестали. На практике статья о поддержке терроризма превратилась в запрет на выражение мнений, – убеждена лингвист Ирина Сергеева.
Статья 205.2 УК РФ получилась резиновой, подчеркивает эксперт, даже с учетом примечаний, где раскрывается понятие оправдания терроризма и пропаганды терроризма. Согласно примечанию, под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании. Но на деле, по словам Сергеевой, признанием практики терроризма правильной стала любая неотрицательная оценка события, квалифицированного как теракт.
– Ну, например, человек видит где-то кадры чего-то горящего и пишет в соцсетях: "Круто горит!" А потом оказывается, что это теракт, и вот, пожалуйста, положительная оценка теракта. Ещё в примечаниях к этой статье сказано, что под пропагандой терроризма понимается деятельность по распространению материалов и информации, направленная на формирование у лица чего-то плохого – то есть если у вас есть хотя бы один читатель, то вы формируете у него неправильную идеологию. В итоге получается, что с помощью такой статьи запрещается выражение личных мнений в интернете, – резюмирует лингвист.
"Власть терроризирует собственное население"
По данным руководителя правозащитного проекта "Поддержка политзаключённых. Мемориал" Сергея Давидиса, в настоящее время за решёткой находятся сотни людей, обвинённых и осуждённых в рамках антитеррористического законодательства за свои или чужие высказывания. Только в "религиозном" списке организации содержится на данный момент 236 таких узников, из них 13 человек – всё с той же статьёй 205.2 УК РФ. В "общем списке" расклад немного иной – 88 человек осуждены по "террористическим" статьям, из них 40 оказались на скамье подсудимых по статье 205.2.
– Ярким примером абсурдного применения обвинений в оправдании терроризма, квалифицированных по статье 205.2, является, например, дело Бориса Кагарлицкого и аналогичные против людей, выразивших даже не одобрение или согласие, но реакцию, отличную от ругательных заклинаний по поводу взрыва на Крымском мосту или ещё более очевидно законных действий ВСУ по отношению к имеющим военное значение объектам на территории России, – уверен Давидис. – То же относится к высказываниям о самоподрыве Михаила Жлобицкого, покушении на Захара Прилепина, убийстве Владлена Татарского, легионе "Свобода России" и так далее.
По словам Давидиса, чем чаще на людей вешают ярлыки "террористов", тем меньше в них юридического смысла. Сама конструкция обвинений в призывах к терроризму, его оправдании и пропаганде позволяет власти предъявлять их за высказывания, которые касаются явлений и действий, объявляемых террористическими или "подобными террористическим" в произвольном порядке.
– По сути, российская власть занимается сейчас тем, что терроризирует собственное население. Причём это необязательно выражается в том, что "террористами" признают абсолютно достойных людей, не замешанных в каких-либо насильственных преступлениях. Суть террора заключается в том, что становится абсолютно непонятно, в отношении кого будет возбуждено дело и по какому поводу, что ещё и кому предъявят в качестве "оправдания терроризма", – говорит правозащитный юрист Анна Горшкова (имя изменено по её просьбе. – СР).
Власть, считает она, как сбрендивший цирковой артист, который жонглирует тяжкими уголовными статьями, периодически роняя эти кегли на головы абсолютно безвинных и беззащитных людей. И всегда это мощный силовой прессинг, начиная с непременного обыска (согласно духу закона, крайняя форма вторжения в частную жизнь, требующая оснований более серьёзных, чем просто факт возбуждения уголовного дела) и заканчивая буквально пытками.
– Нередко эти уголовные составы вообще вымышлены, людей судят за выдуманные преступления, которые кое-как попытались оформить и впихнуть в рамки действующего Уголовного кодекса, – продолжает правозащитница. – И если раньше мы говорили о том, что это избирательное применение уголовной репрессии в отношении наиболее неугодных, то сейчас об избирательности речь не идёт, это именно репрессирование случайных людей, которые имеют хотя бы сколько-нибудь самостоятельную позицию и отваживаются публично её высказывать.
– Режим управляет Россией посредством насилия и страха. С помощью насилия и страха он действует и за пределами страны, начиная от агрессивной войны, сопровождаемой многочисленными ударами по гражданским объектам и мирному населению, и заканчивая убийствами и покушениями на убийства – от Хангошвили до Скрипалей, – резюмирует Сергей Давидис.
"С днем чекиста!"
Статья 205.2 УК РФ "Публичное оправдание терроризма" была добавлена в Уголовный кодекс РФ по требованию Конвенции совета Европы по предупреждению терроризма в 2007 году. В 2016 году была дописана вторая часть: те же деяния, но совершённые с использованием СМИ. Сюда законодатели отнесли и все высказывания в интернет-пространстве. А в 2018 году к "призывам к оправданию терроризма" добавилась пропаганда – часть, предполагающая санкцию до семи лет колонии.
Уже в 2009 году появился первый обвиняемый по этой статье – 17-летний студент РХТУ имени Менделеева Иван Асташин. В преддверии Дня работника органов безопасности он в малознакомой компании поучаствовал в протестной "акции прямого действия": в здание отдела ФСБ по Юго-Западному округу Москвы бросил коктейль Молотова. И вскоре выложил в интернет видео под названием "С днём чекиста, ублюдки!"
В ходе акции никто не пострадал, однако в здании отдела загорелись подоконник и несколько стульев. В итоге спецслужбы раздули поджог до дела "Автономной боевой террористической организации". В 2012 году суд приговорил Асташина к 13 годам колонии строгого режима – он получил максимальное наказание среди всех десяти фигурантов этого дела. Позднее ему снизили срок до 9 лет и 9 месяцев, которые он отбывал в ИК-17 Красноярского края и в Норильлаге.
В том же 2012 году появился новый обвиняемый по ст. 205.2 – публицист Борис Стомахин. Начиная с 2000 года его неоднократно пытались привлечь к уголовной ответственности за его резко критические по отношению к власти высказывания в публичном пространстве. В 2006 году Стомахина всё-таки осудили на пять лет колонии за очередной текст – по статьям о "публичных призывах к осуществлению экстремистской деятельности" и о "возбуждении ненависти либо вражды".
Отбыв срок в ИК-4 Нижегородской области, Стомахин вернулся к публицистике, и полтора года спустя, в ноябре 2012 года, его вновь задержали. На этот раз три опубликованные в интернете статьи стали поводом для уголовных дел, в том числе за "публичное оправдание терроризма". Последнее выразилось в "оправдании деятельности террористов, убивших Александра Второго". Обвинение Стомахину позднее переквалифицировали на более тяжёлую вторую часть – на основании того, что блог и сайт, на которых были опубликованы инкриминируемые ему тексты, следствие и суд сочли "средствами массовой информации". В итоге публициста приговорили к 6,5 годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима, сейчас он живет в Киеве.
