Священник Александр Никитенко-Каминский – бывший участковый милиционер из Республики Коми, служит в храме поселке Нижний Чов неподалеку от Сыктывкара. В начале 2000-х он стал инициатором установки памятного знака на месте расстрелов жертв Большого террора, а сегодня занимается "военно-патриотическим воспитанием" местной молодежи в духе политики государства. Корреспондент Север.Реалии попыталась понять, как память о репрессиях уживается с поддержкой войны в Украине.
Нижний Чов – поселок на тысячу жителей на трассе Сыктывкар-Ухта. Проезжающим с дороги видна сине-белая арка с крестом внутри, возведенная посреди леса. Это памятник жертвам политических репрессий 1930-х годов – здесь, предположительно, расстреливали конвоируемых из речного порта в тюрьмы Сыктывкара "врагов народа" и других осужденных по "контрреволюционным статьям" в СССР.
Этот участок трассы в Сыктывкаре называют "Долина смерти" из-за большого числа ДТП. Кто-то винит в авариях туман в низине, другие – противоречивую дорожную разметку, третьи верят, что замешана мистика, потому что дорогу строили на костях расстрелянных заключенных. Так считает и местный священник, 67-летний Александр Никитенко-Каминский.
– Первый лагерь появился в 1925 году в Верхнем Чове, – рассказывает он корреспонденту Север.Реалии. – Тут была перевалочная база. Здесь (в порту. – СР) высаживали и вели через лес пять километров в лагерь. Бывало, что по дороге их расстреливали, убивали, добивали тех, кто не мог идти. И потом, когда в 1970-х строили мост, то брали песок с места лагерного кладбища. И стали появляться человеческие кости из карьера. И люди отказались категорически работать. Потом прислали каких-то гастарбайтеров, и они, что смогли, собрали, а остальное закатали асфальтом. До сих пор говорят, что пробегают тени через дорогу. Однажды был судебный процесс по ДТП. Человека спрашивают: "Почему вы резко повернули?" – "Потому что я видел, как люди перебегали". Над ним посмеялись. Другой водитель никого не видел. После этого провели крестный ход в 1997 году. Я обратился к главе республики в 2000 году, и разрешили поставить крест в этом месте.
Местные краеведы насчитали около пятидесяти священнослужителей и членов их семей, убитых в годы Большого террора в районе Нижнего Чова. Так, согласно данным международного "Мемориала", в Нижне-Човском исправительно-трудовом лагере 15 апреля 1937 года расстреляли священника Александра Тюрнина. В его деле указывается, что он "призывал не вступать в колхозы" жителей деревень в Коми.
Убитые во время Большого террора в Нижнем Чове священники пострадали за веру. Но и те, кто их расстреливал, считает отец Александр, тоже заслуживают прощения.
– Многие из них впоследствии покаялись, а некоторые – нет. И сейчас их дети и внуки православные молятся за них и крестятся. По-всякому бывает, – говорит он. – Ты же не видишь душу человека, если он на смертном одре крикнет "Господи, прости меня, грешного". И Господь может простить.
"Чекисты и милиционеры – одна банда"
В 2000 году участковый милиционер из деревни Визябож под Сыктывкаром Александр Никитенко-Каминский досрочно вышел на пенсию по состоянию здоровья. Он пережил тяжелую болезнь, во время которой "чуть не застрелился", но вовремя одумался.
– Я 20 лет в милиции отслужил. Пока молоды и здоровы – об чем разговор? Как беда и болезни – так "Господи, помоги". Было дело – заболел. Врач мне сказал: "Мы вам не поможем". Говорю: "Что делать?". – "На тебе молитву – читай". Стал читать, и легче стало. Стал поститься – еще легче. Я в онкологии на тот свет уходил – Господь вернул, – рассказывает Никитенко-Каминский.
После болезни он выучился на священника и продолжил работу, которой занимался в правоохранительных органах, – профилактику подростковой преступности. С Новым Заветом посещал сыктывкарские тюрьмы строгого режима в Верхнем Чове. Одна из них – ИК-25 для впервые осужденных, другая ИК-1 – для рецидивистов. Колония сохранила "первый" порядковый номер еще с 1925 года, когда с соседнего Нижнего Чова сюда приводили первых заключенных. Одновременно здесь содержатся до двух тысяч преступников.
– Я окормляю также и следственный изолятор (находится рядом с колониями. – СР). Постоянный воспитатель от церкви. Исповедую, крещу, причащаю, молюсь за них. Некоторые исправляются, – продолжает священник.
Нижний Чов (в переводе с коми языка "чöв" означает "тишина") находится в десяти километрах от Сыктывкара. Пять девятиэтажек с характерным для массовой застройки в Коми орнаментом вдоль карниза крыши, дачные дома и нескольких пока не расселенных аварийных бараков. В бывшем колхозе организовали мясную ферму. Остальные предприятия находятся на балансе государства. В их числе – психоневрологический интернат, часть жителей которого трудоустроены тут же в микрорайоне – дворниками.
В начале 2000-х Никитенко-Каминский организовал в Нижнем Чове религиозную общину и направил в приемную тогда еще нового президента России Владимира Путина письмо о том, что на окраинах Сыктывкара осложнилась ситуация с наркоманией и криминалом среди молодых людей. Речь шла в том числе об участниках "логиновской группировки" спортсменов, которых в 2014 году приговорили к пожизненным срокам за кражи, вымогательство у предпринимателей и убийства, в том числе сотрудника милиции.
Майор запаса предложил усилить работу "по нравственному и патриотическому воспитанию". Так в Нижнем Чове появился храм, под который городские власти отдали здание клуба.
– Здание мне Путин передал. Там был клуб. Там и наркомания была, и девок продавали на трассе. Чего только не было. Я их гонял как сидоровых коз. И чиновников, и политиков, чего мы только не творили. С Валерой, коллегой, мы в 90-х и бандитов держали, и чекистов! Чекисты и милиционеры – все одна банда. Меня хотели убить: оглушить и с моста кинуть. И взятку хотели на рынке дать. Тут ад был, матушка, в 90-е годы! Сколько людей у нас убили, сколько пропало без вести. В Чове на объездной дороге знаете сколько [трупов]. Судили как раз банду Пичугина за это (Банда воров в законе. В 2023 году лидеры ОПГ, в том числе ее основатель Юрий Пичугин, получили пожизненные сроки за убийства, незаконный оборот оружия, вымогательства и мошенничество. – СР), – рассказывает отец Александр.
То самое письмо Никитенко-Каминский привез в здание администрации президента в Москве самолично. К главе государства священника тогда не пустили, аргументировав тем, что президент в командировке, но сотрудник канцелярии взялся помогать религиозному деятелю.
– В прошлом году, когда в Москву ездили, я этому сотруднику, через которого мы все делаем, благодарственное письмо написал. Он нас встретил прямо у метро. Наши педагоги были в шоке, что сотрудник администрации президента спустился. И ручки складывает – у меня благословение берет. В 2018 году нам запретили проводить крестный ход на Стефановской площади (главная площадь Сыктывкара. – СР). Я пошел к зампредседателя Совмина, он сразу дал команду – разрешить. И мы провели первый крестный ход. А теперь городские власти придумали, что там суд находится. И нельзя проводить религиозные мероприятия. А плясать и скакать можно! Коми язычество! Но я все равно провожу ход, только без хоругви. Иначе оштрафуют, накажут владыку епархии. Мы только с иконами идем. Я же юрист! Меня голыми руками не возьмешь, – смеется Никитенко-Каминский.
На вопрос о том, чем его шествия отличаются от митингов оппозиционеров, которых тут же арестовывает полиция, священник отвечает, что свои мероприятия он "устраивает законно".
Жертва Донбассу
На груди у отца Александра звенят медали. Награды, полученные от ветеранской организации МВД за работу с молодежью, он носит поверх рясы вместе с крестом. У священника постоянно названивает кнопочный телефон. Сегодня важный день: в Сыктывкар приезжает детская группа из соседней Кировской области. Это одно из мероприятий, которые Никитенко-Каминский организует вместе с сыктывкарской епархией для детских домов и реабилитационных центров. Они включают экскурсии по церквям и культурным объектам города.
– Духовное, патриотическое, военное воспитание. Да какая разница! Главное, чтобы детьми занимались. Чтобы они на улицах не бродили. С судимыми не общались и водку не пили, – рассуждает священник.
Раньше к нему часто приезжали дети из других регионов, "пока власть не начала мутить воду".
– Как издадут какие-нибудь законы, чтобы церковь не могла заниматься… Надо, чтобы и ремни безопасности, и чтобы автобус был желтый, и сопровождало ГАИ, заранее им сообщи! А где я возьму этот автобус? У меня самый бедный приход. Как говорили: "И храм – не храм, а клуб, и поп – не поп, а мент". У нас только за отопление и освещение 120 тысяч рублей надо платить в год. А где их взять, если у нас в приходе максимум человек пятнадцать: бабушки, инвалиды, пенсионеры, – жалуется священник.
У обшитого сайдингом здания храма в Нижнем Чове с самого утра останавливаются дорогие автомобили. Внутрь заносят пакеты с мясом и конфетами – спонсорская помощь на мероприятие с детьми. Прихожанки пекут булочки и чистят рыбу, которую наловил сам Никитенко-Каминский, – река Вычегда сразу за храмом. Отец Александр садится в старенькую "Нексию" и едет встречать гостей в центр Сыктывкара к главному храму республики – Свято-Стефановскому собору.
Подростки из Кировской области приехали не на желтом автобусе, но автомобиль сопровождения присутствует – за рулем охранник собора Володя на собственной "Ладе".
Несмотря на воскресный день, прихожан в соборе немного. Гостей встречает коробка с табличкой "Жертва Донбассу". Есть ли в ней деньги, не видно – коробка из дерева, непрозрачная.
Из храма подростков везут в Национальную галерею Коми, которая находится в здании бывшего духовного училища – эклектичном доме XIX века (здесь Никитенко-Каминский сокрушается, что здание до сих пор не вернули РПЦ), а потом в Свято-Казанский Храм в местечке Кочпон. В этом храме рядом с копилкой для сбора пожертвования стоит фотография срочника из Сыктывкара – 22-летнего Аркадия Лукьянова, погибшего в Украине в 2022 году. С пяти лет он "алтарничал", то есть был помощником священника, рассказывает его мать Наталья Павлова. Сама она тоже работает в храме.
– В армию взяли поздно – в 20 лет. Был слишком маленький вес. В феврале [2022 года] хотел увольняться, но... ситуация в стране не позволила. Иногда, когда мне звонил, была слышна перестрелка. Тогда связь прерывалась, я зажигала лампадку и молилась. Он потом через некоторое время перезванивал, успокаивал меня, говорил, что все обошлось. Работал в должности механика-водителя БМП. Позвонил в последний раз с чужого номера. Сказал, что там российские сим-карты могут блокировать, – рассказала Павлова.
Ее сына хоронили с почестями в главном соборе Коми, на церемонию прибыл также глава региона Владимир Уйба.
Наталья говорит, что во всем поддерживала сына и планирует "отдать на СВО" и второго ребенка, которому скоро исполняется 18 лет. На компенсацию, которую семья получила после гибели Аркадия, она купила квартиру поближе к храму, а также оплатила обучение младшим детям.
Время начинает поджимать, и у Никитенко-Каминского остается лишь несколько часов, чтобы познакомить подростков с Нижним Човом. Вспоминая прошлое в правоохранительных органах, он мчит по улицам Сыктывкара, подрезая других водителей и поторапливая организаторов экскурсии по телефону.
– Поворот! Куда он поехал? Да чтоб тебе добро было! – восклицает он.
Автобус в итоге запаздывает и у детей остается лишь полчаса на обед и Долину смерти. Голодные подростки сметают все со столов и наполняют карманы конфетами и булками. Следующая точка экскурсии – театр, в который Никитенко-Каминский уже не едет.
"Служил у батюшки, а потом пошел в Украину"
В трапезной висит плакат с десятью заповедями и портрет местного жителя Олега Мищенко, лейтенанта милиции, погибшего в 1995 году в Грозном. Его именем названа одна из улиц в Нижнем Чове. По телевизору идет российский детективный сериал. На вопрос о том, не противоречит ли участие в войне заповеди "не убий", Никитенко-Каминский цитирует материал из Нового Завета.
– Нет выше той любви, нежели живот свой за други своя положить! Если бы я был здоров я бы тоже поехал туда, – рассуждает он, но поправляется: не с оружием в руках – это грех для священника, а с православным крестом.
У отца Александра польские и украинские корни: бабушка из Житомирской области, в 1930-х годах погибла там от голода, а деда расстреляли как кулака. Священник не причисляет себя ни к русским, ни к украинцам, ни к полякам, утверждая, что относится к нации "православные".
– Это же один народ. У них у всех национальность – православные. Они (украинцы, которые участвуют в войне. – СР) заблудились просто, но мы их тоже любим.
– А может, наши "заблудились" – все-таки зашли на чужую землю с оружием?
– Да вы откуда знаете, кто заблудился? Наше дело – молиться за всех. Мы за тех тоже молимся. Я их многих там знаю. Даже митрополита Павла, которого сейчас арестовали, наместника Киево-Печерской лавры. Я ездил к нему в 2009 году, предлагал крестный ход Россия – Беларусь – Украина. Он меня не послушал. А я им говорил, что у них война начнется, если не обратитесь к Богу и не объединитесь с Россией. Это же один народ.
На человека, который убил не на войне, на десять лет накладывается епитимья, возвращается отец Александр к вопросу о "не убий":
– И ему не разрешается причащаться. Был у меня такой один. Это Лотошников Сережа (участник "логиновской группировки", погиб в марте 2023 года в Украине. – СР). Он убил человека, ему дали 14 лет, отсидел 13. Когда он здесь сидел, я его не причащал, но исповедовал. И помогал духовно. Причастил только после восьми лет, когда его отправляли из СИЗО в колонию. И он в колонии в алтаре служил помощником у батюшки, а потом пошел в Украину. Его один раз ранило, а потом второй раз пошел – и убило. Я его здесь отпевал, он искупил свой грех кровью.
– А если не искупит грех кровью и вернется?
– Если сам не положит живот – нормально, защитник Отечества. Придет, исповедуется, покается. А там решат – причащать его или нет. Есть даже святые, которые были убийцами. Один молился, молился и врачевал, исцелял. Привели к нему бесноватую девушку – он соблазнился и изнасиловал ее, убил, в речке утопил. И что вы думаете? Потом он испугался и убежал в пустыню. И жил в гробах, где хоронят покойников на пути караванов. И через десять лет ему было открыто покойником, что ему прощен этот грех. Самим батюшкам нельзя кровь проливать – так написано в Святом Писании. Церковный устав не позволяет убивать. Когда батюшка берет в руки оружие – бывали такие случае и на Украине, – то епископ отправляет его за штат. И десять лет ему нельзя будет служить. Если на войне убивает воин, то он невиновен. Если враг его сдается и он убьет, то он преступник. Церковный закон тоже такой есть. Любите врагов ваших. Ненавидьте врагов божьих. Уничтожайте врагов отечества вашего.
– А кто же эти враги?
– Те, которые пошли против своих братьев.
