23-летний мобилизованный Артем Пономарев из деревни Шипицыно Котласского района Архангельской области погиб на войне в Украине 14 мая 2023 года. Его смерть подтверждена официально, известно, что его вывезли с поля боя, но похоронить до сих пор не могут, потому что... пропало тело.
"Они делали руками пистолетики и бегали, как дети"
В 14 лет Артем остался без отца, мама работала с утра до вечера, а он заботился о маленьком брате. Учился при этом неплохо, занимался спортом.
Со своей будущей женой Артем познакомился в местном баре.
– Я там работала. Он однажды пришел пить кофе, так и познакомились. Потом встречал с работы каждый день и домой провожал, – говорит Полина, вдова Артема.
Сразу после школы Артёма призвали в армию и направили служить в Петербург – в Росгвардию. Полина поехала за ним. Но на службе Артём не задержался: Полина и ее мать Надежда уговорили его вернуться обратно в Шипицыно.
– Может быть, он меня послушал, – говорит Надежда. – Просто я чувствовала, что война будет. И я ему говорила: Артём, уходи оттуда. Я про мобилизацию тогда не думала, но понимала, что, если человек служит на сверхсрочке, скорее всего, его туда, на войну отправят.
Вернувшись, Артём устроился работать шофёром в Котласе, взял квартиру в ипотеку, где они жили вместе с Полиной.
В июле 2022 года они поженились. Через два месяца началась мобилизация.
– В пятницу к нему пришли на работу и вручили повестку. Ехать он никуда не хотел. В воскресенье он должен был явиться к 10 утра в пункт сбора. Мне об этом только в субботу сказали. Если бы я узнала на день раньше, в пятницу, я бы, скорее всего… Было бы время собраться и всё решить, найти какие-то выходы. За один день – как поймёшь? Это ненормально: человек только женился, ещё года нет, как он пришёл со сверхсрочки, и сразу же – первым призывом забирают… Никто не спрашивал нас, – сокрушается Надежда.
Ему нужно было явиться в Дом культуры, в котором был организован пункт сбора.
– Он пошёл отмечаться, и всё: его закрыли и не выпускали. Это было как зона. Не хватало только железной проволоки и собак. Оттуда уже не выпускали, даже попрощаться. В тот день было очень холодно и шёл дождь. Многие были с маленькими детьми. Но никого не выпускали даже к детям. Зато я лично видела, как заносили водку сумками. Понимаете, я человек верующий, если бы раньше среагировала, я бы по-мирски всё начальство на уши поставила и вообще забрала бы своего зятя. Но и у Артёма есть стержень, его просто за ручку не возьмёшь, не поведёшь… Видите, человек недавно служил и привык подчиняться.
Полина тоже помнит тот день:
– Это был самый ужасный день. Их к девяти утра как закрыли, так и не отпускали – держали, как животных в клетке. Алкоголь привозили им туда, прямо там же курили. А мы с девяти утра до шести вечера стояли под ливнем и ждали с мамой, пока наш Тёма выйдет. Насквозь промокли, а его так и не выпустили.
Но они все еще надеялись, что его отправят не на передовую, а куда-то в условный тыл, что-нибудь охранять. Воевать он совсем не умел. Вот что он рассказывал о месячном обучении в Росгвардии под Петербургом:
– Они делали руками пистолетики и бегали, как дети, якобы за танками, и кричали "та-та-та, та-та-та". Вот и всё. Еще их построению учили, – вспоминают Полина и Надежда.
Артёма направили в Луганск в составе так называемого "Ленинградского полка". Почти всё время он был на связи с женой, а после обещания Путина обеспечить военнослужащим отпуск раз в полгода у их семьи появилась надежда на возвращение.
– Нам никто не говорил, что они будут служить год. После выступления президента мы надеялись, что Артём хотя бы на время отпуска вернется. Полина с Артёмом планировали ребёнка...
Но в конце весны его вместо отпуска направили в Бахмут – прикрывать начавшееся отступление наёмников ЧВК "Вагнер".
– Артём был в тылу, рыл окопы и не видел боя. Никто не знал, что его сразу кинут в горячую точку. Это было неожиданно для всех. Там, в Бахмуте, подвозилась еда и вода на машине, припасы выгружали и быстро уезжали. Надо было за этими продуктами идти по открытой местности. Пошли четыре человека – Костя, Артём, Дмитрий и Сергей. Их обнаружил коптер. Там где-то стоял танк – выстрелом двоих сразу насмерть, Артёма нашего и Костю разорвало. Сергея закрыл собой Дмитрий. Получилось, что Сергей остался жив, его подлечили и тут же снова отправили на передовую. Дмитрий погиб от потери крови по пути в госпиталь, его похоронили 25 мая.
"Отношение скотское"
Шипицыно – посёлок небольшой, и слухи по нему расползаются быстро.
– 23 мая вечером до нас дошли слухи о смерти Артёма. 24 утром мы пошли в военкомат, где нам вручили извещение, что Артём наш погиб. Сказали, что повестка им пришла только накануне. Из нашего посёлка много людей забирали, мы не одни Артёма провожали, других тоже – девушки, матери… Беда. В общем, скотское, я вам скажу, отношение к нашим людям, – говорит Надежда.
С тех пор они с Полиной ищут тело Артема, которое им так и не отдали.
– От знакомых мы узнали, что тело забрали через три дня, должны были везти в Луганск. Но я связывалась с женщиной, которая там работает. Она всё посмотрела и проверила: в тот день, когда Артём должен был поступить с Костей, всех российских ребят отправляли в ростовский морг. Через жён, которые искали своих мужей, я нашла человека, работающего в ростовском морге. Мы связывались с ним по ночам. От него я узнала, что есть три главные базы – ростовская, донецкая и луганская. Они не связаны, и ростовская не может узнать ничего о луганской и донецкой.
Тем не менее, благодаря помощи этого человека, а также знакомству с работницей больницы в Луганске, удалось обнаружить тело сослуживца Артёма, Константина, погибшего в то же время в том же месте и вывезенного с поля боя одновременно с Артёмом.
Костю, который погиб вместе с Артемом, родные нашли в ростовском морге и похоронили через два месяца.
– А Артёмка потерялся. Я вот сегодня в очередной раз в военкомат ходила – руками разводят. Я говорю им: как, как это возможно? Я все выясняла, сижу в куче групп, где ищут родных, пропавших на войне, со всеми общаюсь, в прокуратуру ходила, заявление писала… В ответ в военкомате говорят: "Откуда вы всё это знаете?" – и всё. Говорят, что работают, но ничего они там не делают, насколько я понимаю.
Надежда предполагает, что если тело Константина нашли в Ростове, то и тело Артёма тоже должно быть там. Она ссылается на заявления Евгения Пригожина о том, что в ростовском морге лежат две тысячи тел, которые отказываются выдавать родственникам, чтобы скрыть масштаб потерь.
Когда Надежда узнала, что семья погибшего имеет право на тест ДНК, она схватилась и за эту ниточку.
– Мы хотели убедиться, что это Артем, потому что иногда привозят чужие тела или гробы с грудами камней. Я предложила Любе, матери Артёма, сдать тест, – вспоминает Надежда. Но, по ее словам, тест брала женщина, делавшая это впервые и, как потом Надежда поняла, с грубыми нарушениями. Его послали в ростовский морг в бумажном конверте, обычной, а не срочной почтой, и ответа на него родные так и не дождались – как и самого тела.
Надежда вместе с Полиной обращалась при помощи юриста в военкомат и прокуратуру. Единственный ответ на запросы был дан от имени военного комиссара Архангельской области Шумилина – о том, что запрос получен и отправлен в воинскую часть 95410 и в военный комиссариат Архангельской области. И что Надежду и Полину уведомят дополнительно, когда оттуда поступит ответ.
Пришло это письмо 20 июля, с тех пор никаких дополнительных уведомлений так и не поступило. На звонки в военкомат Надежде грубо отвечали: “Вам же сказали ждать, вот и ждите”.
Кроме того, женщины обращались в Красный Крест, публиковали посты об Артёме в нескольких каналах, связанных с поиском пропавших без вести военных.
"Он сейчас между небом и землёй"
Несмотря на то, что тело Артёма до сих пор не удалось найти, Надежда и Полина уже давно подготовились к похоронам.
– Место на кладбище мы, конечно, подготовили – и венки у меня дома стоят. Когда мы с Полинкой пошли покупать их в частное ритуальное агентство, к нам вышла заведующая и сказала, что напарнику Артёма венки оплачивает администрация Шипицыно. Те венки, конечно, шикарные были, а мы по своему бюджету не могли такие позволить. Эта заведующая сказала нам сходить и спросить в администрации Котласа – может, они нам тоже оплатят. Мы спросили. Но там нам сказали, что на каждого погибшего выделяется по 16 тысяч рублей, и в эти деньги даже не входит копание могилы. Что от администрации будет какой-то веночек, а остальное – пожалуйста, за свой счёт.
По мере того как юрист Надежды общался с военкомом, она стала понимать, почему государство не предлагает компенсации за гибель Артёма.
– У Артёма сейчас нет статуса погибшего. Он между небом и землёй. Статус даётся, когда опознают тело. А опознания не было, потому что тела нету – его потеряли или якобы потеряли. Но мы про выплаты пока с Полиной не думаем. Я в это дело не вмешиваюсь, потому что для меня эти выплаты… Я не думаю о деньгах. Мне сейчас самое главное – найти Артёма, чтобы он не гнил где-то… чтобы отдали хотя бы тело.
Полина хочет уехать отсюда, и поскорее, она не может тут оставаться. Разбита вся жизнь. Все планы, всё пошло прахом. Я как жила, так и буду жить. Я против любой войны, я христианка. И я вам скажу так: все войны – не по воле Божьей, Бог этого не хочет. Люди сами своими грехами это делают, и эту войну затеял не Бог, а люди. Сейчас мне Артёма помогают найти много людей, и я пытаюсь помочь другим, но против этой системы мы не можем ничего сделать, – говорит Надежда.
Осенью 2022 года в России, по данным президента Путина, было мобилизовано 318 тысяч человек. "Медиазона" оценила число призванных в сентябре-октябре 2022 года россиян в 527 703 человека.
В августе 2023 года "Медиазона" совместно с русской службой Би-би-си подтвердили имена более чем 30 тысяч российских военных, погибших на войне в Украине.
