Петербуржец Григорий Свердлин, последние 10 лет руководивший благотворительной организацией помощи бездомным "Ночлежка", вышел из проекта и покинул Россию. В интервью корреспонденту Север.Реалии Свердлин рассказал, что на его решение уехать из страны повлияли цензура и уголовное преследование за высказывания об Украине.
"Оставаться в России и не чувствовать себя говном я мог бы только в кутузке. Пафосно, но уж как есть. И я, конечно, очень боюсь подставить "Ночлежку" своими выступлениями. Я кинул пару рюкзаков и складной велик в машину и уехал из страны. Самое сложное решение в моей жизни, однозначно. Не знаю, что будет дальше… Прошлое уже закончилось, будущее еще не наступило. Знаю только, что точно вернусь, как только закончится война и сменится власть, то есть через год-два (да, я оптимист)", – объявил Григорий Свердлин в своих соцсетях.
В благотворительную организацию он пришел больше 18 лет назад. Раздавал как волонтер еду бездомным, потому что было "абстрактное желание кому-то помогать, кому-то, о ком в обществе стараются не думать". Поэтому в 2003 году, отучившись на экономическом факультете, Свердлин бросил работу в банке и стал координатором единственного на тот момент приюта для бездомных "Ночлежка". Уже в 2011 году Свердлин возглавил весь проект, у "Ночлежки" появились филиалы в Москве, а большую часть поступлений стали составлять благотворительные пожертвования. Теперь "Ночлежка" организует не только бесплатное горячее питание (больше 60 тысяч порций в Москве и Петербурге за прошлый год), но и юридическую помощь в судах и ведомствах, в том числе по восстановлению документов и размещению нуждающихся в хосписах, интернатах и больницах, а так же проект по ресоциализации людей – возвращению с улиц через трудоустройство в заведения общепита.
Будучи директором организации, Свердлин раз в месяц сам старался работать на приеме бездомных и ездить на "ночном автобусе" вместе с волонтерами: каждый вечер автомобиль выезжает в город и делает несколько остановок, на которых бездомным раздают еду. Свердлин говорит, что находить время на такие рейсы ему "по-человечески важно".
– Встречи с чиновниками и жертвователями, совещания, переписка – это сильно отличается от ситуации, когда ты оказываешь помощь напрямую и, например, участвуешь в кормежке 150 людей, – объясняет он. – У "Ночлежки" и без меня все, конечно, будет хорошо. "Ночлежка" гораздо больше, чем Гриша Свердлин. У нас суперкоманда из 80 с лишним сотрудников. Минимум трое из них уже сейчас могли бы возглавить организацию. Новым директором стал крутой Данил Краморов. У "Ночлежки" сотни волонтеров, огромное количество друзей и партнеров. И примерно 20 тысяч человек, пожертвовавших "Ночлежке" деньги только в прошлом году. Некоторые уже написали, что сохранят ежемесячное пожертвование. Спасибо! Как иначе? Я и сам сохраню.
С начала так называемой "специальной операции" в Украине Свердлин участвовал в антивоенных акциях. Он говорит, что не может молчать о том, как "тот, кого противно называть, начал то, что нельзя называть, и теперь каждый день люди убивают людей". Но и говорить об этом дальше, находясь в России, стало невозможным.
– Сейчас вы уже за границей и в безопасности?
– Да, планирую неделю остаться в Вильнюсе, а потом поеду на машине в Тбилиси. 5500 километров – самое то, чтобы проветрить голову. Я поеду через Польшу, Словакию, Венгрию, Румынию (или Сербию), Болгарию и Турцию. Уже кинул клич в соцсетях, вдруг кто захочет встретиться по пути. За сутки все решил и организовал.
– Почему так спешно?
– Меня предупредили, что я "фигурирую в списках" и возбуждение уголовного дела против меня может случиться совсем скоро. Но я уже и сам понимал, к чему все идет. Все-таки почти каждый день стоял в одиночном пикете. Понимал, что добром не кончится, хотя в автозаке меня с них не увозили. С одной стороны, начались предупреждения, а с другой стороны, я и сам понимал, что не готов мириться с этой ситуацией, я продолжу высказывать свою позицию и митинговать. До тех пор, пока война не закончится или пока я не окажусь в тюрьме. Последнее, конечно, гораздо более вероятно, – считает Свердлин.
Фото Григория с одиночных пикетов, на которых он стоит с самодельным плакатом "Нет войне!", до сих пор висят в его соцсетях.
"Не могу не думать про полтора миллиона (!!!) украинских беженцев. Люди в одночасье стали бездомными. **й войне", – пишет Свердлин и публикует фото переполненного людьми вокзала в Харькове.
– Был принят закон о фейках, согласно которому войну нельзя было именовать войной. В России, конечно, давно уже не было свободы собраний, но с этих пор нет и свободы слова. А я свои публикации удалять или цензурировать новые не собираюсь. Несколько дней назад пришлось редактировать общую нашу петицию от благотворительных организаций – приводить ее "в соответствие" с новым законом о "фейках". Так это ж чистый Хармс-Гашек-Оруэлл!
– Друзья еще до отъезда ужасались, что я рискую открыто ходить в куртке с надписью "Нет войне" на всю спину. И я только перед отъездом снял с заднего стекла машины наклейку "Свободу политическим заключенным". В январе 2021 года, когда я ее повесил, многие предупреждали, что мне разобьют стекло/морду, будут штрафовать и прочее. Да, один раз доблестное ГИБДД и Центр "Э" изъяли у меня машину на пять недель – типа проверить, не в угоне ли она. Полицейский при этом стыдливо отводил глаза: "Ну вы же все понимаете". Но в остальном – ни одного инцидента. Даже фак никто ни разу не показал. Зато по несколько раз в день пешеходы и водители соседних машин показывали большой палец. И четыре очень трогательных записки нашел под дворником.
Очевидно, что сейчас любые антивоенные высказывания – автоматом административное дело. Собственно, только вчера в России оштрафовали священника за антивоенную проповедь. А дальше по этому закону о фейках после административного дела возбуждается уже уголовное – и до 15 лет. Соответственно, за любые антивоенные или антиправительственные высказывания, к сожалению, есть угроза реального заключения. Я не ожидал, честно говоря, войны. До последнего не верил. Потому что даже с прагматической точки зрения для удержания власти (а мне кажется, что наша власть исключительно этим занимается), как мне кажется, война – это большая ошибка, фатальная ошибка для действующего режима. А когда война началась – все, сейчас им все позволено. Эти люди уже совершенно не стесняются, – говорит Свердлин.
"Это агония"
Судьба всех благотворительных проектов в нынешней экономической ситуации под вопросом, считает Свердлин.
– Но пока все по плану, все проекты продолжают работать. Буквально через одну-две недели в Петербурге откроется наш ресторан под названием "Вход с улицы" в Петербурге. Это будет первый наш общепит, в котором бывшие бездомные будут получать новую профессию, стажироваться. Раньше нам в ресоциализации помогали (и надеюсь продолжат) партнеры, другие рестораны и кафе. В собственном ресторане для наших подопечных будет более комфортное для них, транзитное трудоустройство, они получат навыки в новой профессии и потом сами или с нашей помощью смогут устраиваться в другие места готовыми специалистами.
Мне ужасно жаль, что лично не смогу побывать на открытии. Я вообще планировал в нашем ресторанчике оставлять большую часть зарплаты – там невероятно уютно и очень-очень вкусно. Попросил коллег погулять за меня, – говорит Свердлин. – Понятно, что если бы я стал уже фигурантом уголовного дела, то, конечно, это с большой долей вероятности привлекло бы нежелательное внимание к "Ночлежке", чего я очень не хотел бы. По этой причине я сейчас официально вышел из организации.
– В одном из постов вы высказали оптимистичный прогноз о том, что через год-два режим сменится и вы сможете вернуться в Россию.
– Да, с моей точки зрения, это агония. Так не может продолжаться долго. Я, безусловно, могу ошибаться в силу природного оптимизма. Война непопулярная, и ее непопулярность будет усугубляться с каждым днем, уже так происходит. И эта агония больше года-двух не продлится. Как и многие другие уехавшие, я, конечно, буду рад сразу вернуться в Россию.
– За эти "год-два" что будет с благотворительными проектами в России?
– Достоверно этого никто не знает. Хотя угрозы, конечно, есть. Пример Беларуси, где практически все общественные организации были просто закрыты, включая два детских хосписа. К сожалению, мы понимаем, что в нынешних реалиях даже это может произойти в России. Но я все-таки очень надеюсь, что до этого не дойдет.
В любом случае сейчас для благотворительных организаций очень непростые времена, потому что объем пожертвований будет неизбежно падать в связи с экономическими сложностями у бизнеса и у конкретных людей. При этом с другой стороны количество людей, нуждающихся в помощи (в нашей сфере – количество бездомных) будет возрастать неизбежно.
– Уже есть какая-то статистика, насколько с конца февраля снизились объемы пожертвований?
– Пока нет. Боюсь, что к концу года количество корпоративных пожертвований сократится вдвое, а количество пожертвований от обычных людей сократится, как мне кажется, процентов на 30. Хотя я, конечно, рад буду ошибиться.
Но мы уже накопили опыт и много к чему адаптировались за эти годы. Я уверен, что коллеги смогут что-то придумать. Сам рад буду помочь удаленно. Постараемся как-то перестроить нашу работу, чтобы все проекты продолжали действовать, несмотря ни на что.
