Росфинмониторинг 14 января включил в перечень террористов и экстремистов сторонников Алексея Навального – руководителя штабов Леонида Волкова и юриста Ивана Жданова. Оба сейчас находятся за границей, а в России в отношении обоих расследуется уголовное дело о создании и руководстве экстремистского сообщества. Север.Реалии объясняют, что означает попадание в список, и рассказывают истории людей, которые уже несколько лет живут в роли фигуранта этого перечня.
Сегодня в списке физических лиц, "в отношении которых, по версии российских властей, имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму", 11 725 человек. В списке организаций – 522 пункта. И это только "национальная часть" – есть еще и международные террористы.
Включение в перечень происходит в соответствии с федеральным законом №115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма". Однако на деле финансировать терроризм совершенно не обязательно – достаточно стать фигурантом уголовного дела по одной из 22 "экстремистских" статей Уголовного кодекса. Это, к примеру, 282-я "народная" статья ("Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства"), по которой судят за резкие посты в соцсетях. Или статья 282.2 ("Организация деятельности экстремистской организации"), по которой массово преследуют Свидетелей Иеговы.
Ивана Жданова и Леонида Волкова преследуют по статье 282.1 УК – "Организация экстремистского сообщества". Уголовное дело появилось после того, как 9 июня 2021 года Мосгорсуд признал "экстремистскими организациями" штабы Навального и Фонд борьбы с коррупцией. Волкова и Жданова обвиняют по части первой – "создание и руководство ", а Любовь Соболь, Георгия Албурова, Руслана Шаведдинова, Вячеслава Гимади, Павла Зеленского и Рустема Мулюкова – по второй части, "участие в экстремистском сообществе".
В соцсетях оба отреагировали на новость довольно спокойно. "Поздравляю, bro", – написал Жданов в инстаграме.
Волков в фейсбуке рассказал, что поначалу принял посыпавшиеся в его адрес поздравления на счет своей победы в любительском шахматном турнире, случившейся только что: "И вот после четырех часов игры, довольный и победивший, поднимаюсь в гостиничный номер... а там телефон просто взрывается. Во всех мессенджерах: "Поздравляем!", "Поздравляю". Первая мысль была – но как? Как все мои друзья узнали-то? Потом стало понятнее".
Люди, которые попали в список Росфинмониторинга, имеют серьезные ограничения. Они не могут получать зарплату и расходовать более 10 тысяч рублей в месяц на члена семьи, получать пенсии, стипендии, социальные выплаты, платить налоги, штрафы, гасить кредиты и исполнять другие финансовые обязательства. Чтобы получить разрешение тратить больше 10 тысяч рублей, они должны письменно попросить Росфинмониторинг разморозить часть средств и объяснить, на что будут тратить.
Руководитель информационно-аналитического центра "Сова" (включен в список "иностранных агентов") Александр Верховский считает, что попадание Волкова и Жданова в список было "фактически неизбежным".
– Люди, которые находятся под следствием по делам экстремистской направленности, обычно, хотя и не всегда, туда попадают. Следствие рассматривает их организаторами, – сказал он Север.Реалии.
Верховский отметил, что в список Росфинмониторинга включают не только осужденных людей, но и тех, кого только подозревают в преступлении. Люди попадают туда "автоматом", без всякого судебного решения.
– Реестр существует с незапамятных времен. Изначально он существовал, чтобы банки могли отчитываться о переводах денег людей, которые были осуждены как причастные к экстремистским преступлениям или находятся под подозрением. Эта часть обычно не вызывала нареканий – это была часть оперативной работы. Но в 2013 году ненавязчиво изменили механизм. Вместо контроля реестр стал существовать фактически для блокировки средств. Сперва блокировали полностью, а потом стало можно тратить 10 тысяч. Это, конечно, является внесудебным наказанием. Это относится не только к обвиняемым, которые вообще еще ни в чем не виноваты, но и к тем, кто уже был осужден и отбыл наказание. Он почему-то по-прежнему не может своими деньгами распоряжаться. Механизм это законный, но не правовой.
Журналист-"террорист"
Корреспондента Север.Реалии Светлану Прокопьеву включили в список действующих террористов и экстремистов в июле 2019 года. Поводом было уголовное дело, заведенное по статье 205.2 "Оправдание терроризма". Дело завели в феврале 2019 года за авторскую программу в эфире "Эхо Москвы в Пскове", в которой Прокопьева рассуждала о причинах политического теракта в Архангельске, когда 17-летний Михаил Жлобицкий взорвал себя на входе в здание УФСБ.
За посты про этот теракт впоследствии были возбуждены десятки уголовных дел против блогеров и активистов, все они тоже пополнили список Росфинмониторинга.
– Это был очень неприятный "сюрприз", – вспоминает журналистка. – В один прекрасный момент ты вдруг обнаруживаешь себя вообще без денег и без банковских карт – тебя просто ограбили. И сделали это четко по закону, что особенно "радует". Я помню, что была в диком бешенстве и сразу же пошла гуглить 115-ФЗ, по которому блокируются счета и карты. И разозлилась еще больше, когда поняла, как написан закон – в нем просто-напросто запрограммировано нарушение прав человека! Чтобы включить человека в перечень лиц, "в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму", достаточно одного лишь постановления следователя о привлечении в качестве подозреваемого. Это бумага, которую рядовой сотрудник СК или Центра "Э" слепит за три минуты. Презумпция невиновности? Нет, не слышали! То есть завели на тебя уголовное дело (а мы знаем, как они заводятся у нас в стране), еще ничего не расследовали, даже обвинение тебе не предъявили, и тем более нет приговора, и суд даже не начался – но ты уже наказан. Потому что это в чистом виде наказание – лишить человека всех сбережений. Лишить возможности без заморочек, по QR-коду в квитанции, оплачивать коммунальные счета. Лишить возможности покупать вещи через интернет и расплачиваться картой в магазине. Это дискриминация как она есть.
На запрос, который Прокопьева сразу же отправила в ведомство с требованием разъяснить, каким образом она причастна к финансированию терроризма или легализации преступных доходов, Росфинмониторинг ответил, что "предоставляемые государственными органами на основании Правил сведения носят конфиденциальный характер и передаваться третьим лицам не могут".
Похожие отписки пришли также из прокуратуры и аппарата уполномоченного по правам человека. А после общения с юристами и правозащитниками стало понятно, что практики по оспариванию таких решений в России до сих пор нет.
– Конечно, со временем привыкаешь, – говорит Светлана Прокопьева. – Все фигуранты перечня в итоге как-то выкручиваются (уж простите, не буду рассказывать как). Мои деньги до сих пор там, на заблокированных счетах, потому что гонорар – не зарплата и не пенсия, и даже по 10 тысяч в месяц мне снимать не позволили. Я честно пыталась жить по этим правилам: ходить в банк, писать заявления ради оплаты каждой квитанции, потом ждать неделю согласования платежа, потом целый день торчать в отделении под камерой службы безопасности – они в моем присутствии снимали блокировку ровно с суммы платежа и в моем же присутствии опять блокировали счет, не выпуская меня из виду – вдруг побегу финансировать терроризм, воспользовавшись моментом. Как любой новый опыт, это было даже увлекательно. Но потом надоело. Последним таким моим платежом стало перечисление штрафа по приговору. Я принесла в банк 500 тысяч рублей наличкой, но их у меня все равно не взяли просто так –пришлось опять писать это адово заявление.
Поскольку приговор по ее уголовному делу был обвинительным, журналистка и после суда осталась в перечне. Но в случае когда наказание не связано с лишением свободы, судимость гасится через год после исполнения приговора, а вместе с судимостью уходит основание держать человека в перечне "действующих террористов и экстремистов". По идее, в конце февраля 2022 года Светлану Прокопьеву из списка Росфинмониторинга должны исключить, но не факт, что это случится день в день.
– Честно говоря, я еще не решила, стоит ли напоминать им о себе и требовать скорейшего исключения, – признается журналистка. – Перестану быть "действующим террористом" – назначат "иноагентом", и тут еще неизвестно, что хуже.
"Морально резануло"
По такому же обвинению – тоже "оправдание терроризма" и по тому же, архангельскому, событию – была включена в перечень Росфинмониторинга и Надежда Белова. Активистка из воронежского села Новая Усмань попала в поле зрения Центра "Э", когда организовала односельчан на борьбу за сохранение удобных маршруток из Воронежа и еще против застройки парковки около больницы. Ее активизм начался в 2019 году – через год после теракта в Архангельске. Силовики не поленились пролистать ленту "ВКонтакте" на много месяцев назад и найти даже не пост, а комментарий в обсуждении новости о самоподрыве Жлобицкого. 31 марта 2020 года против нее возбудили уголовное дело по статье 205.2.
– Жизнь у меня изменилась на до и после 31 марта 2020 года. Все остальное, что происходило, – арестовывали меня, суд, список вот этот – оно уже не имело никакого значения, – говорит Белова. – В принципе, эта страна меня не ранит больше, что бы она ни делала.
По приговору суда Надежда Белова должна была выплатить штраф в 400 тысяч рублей. Апелляцию она проиграла 26 августа. Деньги, собранные краудфандингом, внесла наличными 7 октября 2021 года, специально в день рождения Владимира Путина – "так я его поздравила". Теперь она ждет, когда будет снята судимость, чтобы потребовать исключить ее из списка, чтобы сразу сделать загранпаспорт, продать квартиру, купить билеты и уехать из страны.
– Я не святая, я не прощу эту страну, – говорит Надежда. – Это решение однозначное, без вариантов, тем более у меня ребенок.
Членство в перечне террористов и экстремистов задело не так сильно, как само по себе уголовное дело, признается Белова. Блокировка счетов на ее жизнь никак не повлияла.
– Дело в том, что меня не брали никогда на работу, – объясняет Надежда. – Потому что в нашем колхозе если ты без мужа и с ребенком – все, ты уже отброс. Представьте, меня даже не брали няней в садик и не брали техничкой в школу, которую я окончила с серебряной медалью! Поэтому у меня банковской карточки не было, именно в этом я не пострадала. Карточку я завела за месяц до внесения меня в список, чтобы два раза получить по 10 тысяч на ребенка ковидных выплат. Первый раз десять тысяч я просто получила, а второй – уже пришлось через всю эту катавасию с заявлениями. Но пособия выдали – во-первых, это 10 тысяч, как раз тот лимит, который можно снимать, а тем более это были детские, то есть явно не на террористические действия. Я не сильно контактировала с этим государством, чтобы меня чего-то лишать. На работу меня не брали, карточка мне особо не нужна была, поэтому меня это не резануло. Меня морально резануло, но это уже все прошло.
"Фактически запрет на профессию"
Правозащитник и журналист из Омска Виктор Корб покинул Россию три года назад и сейчас живет в Литве. В России его обвинили в пропаганде терроризма из-за публикации последнего слова блогера Бориса Стомахина, ранее осужденного на 7 лет за призывы к терроризму. Сам Корб заявлял, что "никогда не выражал поддержки терроризму и не давал никакой своей оценки по этому поводу". Журналиста внесли в список Росфинмониторинга, и он до сих пор ограничен в тратах.
– О включении в список становится известно по-разному. Кто-то узнает, придя в банк, видит там заблокированные счета. Кому-то приходит уведомление из платежных сервисов. Мне первым "Яндекс" сообщил – "мы вынуждены приостановить работу вашего кошелька". Происходит это с некоторой задержкой, поэтому первая моя рекомендация – если предполагаешь, что тебя туда могут внести, то не надо держать деньги на счетах, надо вывести, обналичить. Но и тут есть пометка. У меня был один такой перевод на счет дочери. Через несколько дней заблокировали и ее, и мой кошелек. Причем без всяких объяснений. Ссылки на закон им неинтересны.
Корб, как и Светлана Прокопьева, получал за свою журналистскую работу гонорары от Радио Свобода, но даже через суд их получить не смог – они не считаются зарплатой.
– Понятно, что раз своими счетами пользоваться нельзя, то надо искать возможности пользоваться счетами друзей, родственников и знакомых. Здесь ничего нелегального нет, я сразу же опубликовал все счета с обращением о поддержке. Эта возможность остается. Есть еще одна сложность – альтернативные способы управления финансами, например, крипта, очень ограничивают способы получения средств в юрисдикции России. Никакой работодатель не будет тебе платить зарплату в крипте. Не будет платить твоим родственникам, бухгалтерия этого не любит, – говорит Корб.
Журналист заметил, что ему фактически наложили запрет на работу по профессии – работодатели в принципе не хотят сотрудничать с тем, кто внесен в список экстремистов и террористов.
– Я пытался в другую сферу деятельности перейти. Я диктором иногда работаю. Работа – это смело сказано. Я достаточно много делаю, но получить деньги от российских резидентов – это крайне сложно. Перечислять фактически некуда.
Виктор Корб рассказывает, что в последнее время появилась и еще одна проблема – он не может заплатить налог на землю в России.
– На меня с советских еще времен записан небольшой садовый участок, такой вот я землевладелец. Каждый год мне 450 рублей надо платить земельного налога. До последнего года все было нормально – я оплачивал через госуслуги. В этом году мне уже дважды вернули деньги. Я со счета родственников оплачивал. У меня большое подозрение, что это тоже со списком связано. Они любят, чтобы налоги платили сами налогоплательщики, а так как им приходят деньги с другого счета, они недовольны, возвращают. Теперь вот надо искать человека, который пойдет в банк писать бумажку, что оплатил это все Виктор Корб, – рассказал журналист.
По словам Александра Верховского, выйти из списка очень сложно.
– Осужденные выпадают из списка только после того, как судимость снимается, и то на усмотрение прокуратуры. Человек пишет заявление, и его вычеркивают. Ну, или не вычеркивают – не обязаны, – заключил эксперт.
