Российские ученые, вузовские и школьные преподаватели, подписавшие в начале войны письма протеста, теперь под давлением в лице начальства и правоохранительных органов с одной стороны, с другой – в лице собственной совести. Одни уходят с работы, другие мучительно думают, как не поддерживать режим, но продолжать работать.
"Я уволилась из Санкт-Петербургского института истории, в котором проработала почти 40 лет. Уволилась, потому что не могу работать в государственном учреждении, когда мое государство ведёт чудовищную войну и стирает с лица земли украинские города. Будь проклят ничтожный маньяк, развязавший эту войну. Мне стыдно быть русской". Так написала на своей странице в фейсбуке известный историк Ирина Левинская, до этого момента – ведущий научный сотрудник Петербургского института истории.
– Это было непростое решение, у меня вся жизнь связана с институтом, куда я пришла сразу после университета – начинала аспиранткой, потом была младшим научным сотрудником, старшим и так далее – проработала почти 40 лет, – рассказывает Ирина Левинская. – Я очень люблю свой институт. Я там защитила обе диссертации и жизнь без института себе не представляла. Но после того, как началась эта чудовищная война, я поняла, что просто больше не могу работать в государственном учреждении, получать там зарплату, – и я решила уйти.
Левинская подписала первую же петицию против войны и еще много подобных писем.
– Решение уйти – это мое индивидуальное решение. К тому же у него есть и еще одна причина – я бываю на антивоенных акциях, митингами это не назовешь, – это такое стояние: люди приходят и стоят. Я умею ловко убегать, поэтому меня пока ни разу не захватили. При этом я всегда думала о том, что если меня задержат, у института могут быть неприятности. А сейчас у меня развязаны руки, я могу действовать совершенно свободно, не оглядываясь на те проблемы, которые могли бы возникнуть из-за моих действий у моих коллег и у руководства института. Коллеги очень долго уговаривали меня остаться, у нас в институте много совершенно замечательных преподавателей. Но, к сожалению, я должна сказать, что есть и люди, которые поддерживают эту войну. Что меня поражает – ведь это историки и часто доктора наук.
Казалось бы, профессиональные историки должны понимать, чем кончаются маленькие победоносные войны. Поддерживающих немного, но, тем не менее, такие люди есть. И диалог с ними абсолютно невозможен – это стена. И ведь я работаю не среди людей, которые питаются телевизором, а среди тех, кто владеет интернетом и получает самую разнообразную информацию из разных источников на разных языках. И если они при этом не понимают, какая чудовищная трагедия происходит, то переубедить их невозможно. Сама я с утра до вечера слежу за новостями, и меня просто колотит от того, что произошло с прекрасными украинскими городами. На эти фотографии и видео просто невозможно смотреть. И, конечно, очень жалко наших мальчиков, особенно призывников, которых бросили в эту топку – это абсолютное преступление.
Сегодняшние военные действия в Украине Ирина Левинская считает преступными и разрушительными не только для Украины, но и для России, истоки этих действий она во многом относит к личности Путина.
– Я ровесница Путина, мы с ним учились в одном университете, примерно в одно время. Я никогда за него не голосовала, а когда он первый раз баллотировался в президенты, я испытала ужас и отвращение. Ведь когда началась перестройка и во всех толстых журналах стали печататься запрещенные прежде произведения, самиздат, тамиздат, то я поняла, что мне читать нечего – все это я уже прочла в университетские годы. Я училась на филфаке, дружила с мальчиками с истфака, эта литература распространялась на факультетах – сообщающихся сосудах. У меня нет сомнения, что и на юрфаке она тоже была доступна. И вот, человек, который все это читал, отправился поступать в эту чудовищную, преступную организацию, КГБ. Значит, у него не было или разума, или совести. Сейчас это еще осложнилось, очевидно, психическим заболеванием, отсутствием информации, но это было заложено уже тогда, что-то с ним было не в порядке.
Ирина Левинская – участница неформального Мирного форума, созданного в первые дни так называемой "спецоперации". Один из его участников – знаменитый режиссер Александр Сокуров.
Сокуров не одобряет решения Ирины Левинской уволиться из Института истории.
– Я считаю, что это неправильно, у нас своя работа, у государства своя. Можно в чем-то не соглашаться с государством, но мы делаем свою работу. Задача тех, кто занимается историей, – смотреть, запоминать, фиксировать, создавать хронику событий. Потом все это ляжет на стол как результат исследования. Я за то, чтобы оставаться и работать. Люди такого уровня не должны порывать с профессиональной средой, лишать себя возможностей для профессиональной работы и лишать нас результатов ее труда. А деньги профессионалы получают не от государства, а от людей. В свое время Тэтчер правильно сказала, что нет денег государства, есть деньги налогоплательщиков. А налогоплательщики у нас разные, с разными позициями.
Однако для многих сегодня работать в госучреждениях чрезвычайно трудно. Григорий, учитель одной из петербургских школ, тоже подписал антивоенные письма, в том числе письмо учителей против войны. Теперь он просит не называть его фамилию – чтобы не подставлять руководство школы, где он продолжает работать.
– Я понимаю логику людей, в том числе ученых, преподавателей, которые увольняются и прекращают отношения с таким государством, но считает, что определить, какая стратегия верна в таких сложных обстоятельствах, довольно сложно. Что касается меня, то я на духовном уровне не чувствую себя связанным с решением этой власти, даже не эмигрируя, оставаясь внутри этой системы, этого государства.
Я на протяжении всей своей жизни старался что-то делать, чтобы не допустить эксцессов наподобие этого, с самых юных лет участвовал в оппозиционном движении, принимал участие в организации выборов разного уровня, и президентских, и губернаторских, пытаясь сделать их прозрачнее, поэтому, повторяю, я не чувствую себя духовно связанным с нынешней властью. Я не чувствую себя одиноким, в моем окружении нет людей, которые поддерживают войну. Хотя уже внутри антивоенной повестки у нас, конечно, могут быть разногласия – насчет стратегии западных властей и их санкций в отношении России, например, но людей, выступающих за войну, в моем окружении нет. – говорит Григорий.
Дмитрий преподает историю в одном из петербургских вузов, он подписал открытое антивоенное письмо славистов, опубликованное в "Троицком варианте", после чего это научное издание было заблокировано.
– То, что происходит, – невообразимо, так не должно быть. Письма сами по себе ничего не могут, я не верю в их эффективность, мы просто передаем друг другу привет – что мы не одиноки, это моральный жест, – объясняет Дмитрий. Мне кажется, что в российском обществе разрушены общественные механизмы, и я не вижу, как можно что-то отыграть назад. И сейчас я вижу у нас серьезные моральные потери, просто разрушение морали. И главное сейчас – оставаться людьми. Если решили не уезжать из России, то искать себе в этом пространстве место.
Месяц шока, в котором находились атомизированные представители российского образованного общества, прошел, и теперь нужно принимать какие-то решения. Большинство, наверное, все-таки осталось – и в этом случае свою работу надо делать хорошо. Но, к сожалению, корпоративной солидарности ученых и вузовских преподавателей сегодня в России не существует, и на нее нет надежды... Ведь даже в Греции 1960-х годов университет был как храм, туда не входили черные полковники. В России автономии университетской толком не было никогда, риски сегодня у нас высоки, но как говорит протопоп Аввакум, "ино еще побредем". – говорит Дмитрий.
Сергей – преподаватель одного из петербургских вузов, тоже подписал антивоенное обращение. Но прокуратура сейчас проверяет на экстремизм его учебные программы, в рамках которых он рассказывал студентам об истории России ХХ века, в частности о Большом терроре.
– Если нет раскола в верхах, то никакой протест в России невозможен в принципе. В самые первые дни была надежда на раскол в верхах, он не произошел – все, на этом ставится точка, – считает Сергей. – Это первый случай за правление нынешнего президента, когда совершена ошибка – не в смысле какой-то там морали, а в смысле того, что достигнуто не то, что планировалось. Никогда раньше таких крупных просчетов он не совершал – то есть система перестала быть эффективной с точки зрения самой себя. Это значит, страна встала на пусть постепенного, а может, даже динамичного саморазрушения. Значит, это не последнее неадекватное решение из тех, что принимаются.
– Что делать в этой ситуации людям?
– Ничего. Выживать. Не пытаться своим телом затушить пожар в муравейнике. Беречь себя для тех времен, которые еще будут – если ядерная война не начнется. Я вижу смысл только в том, чтобы дождаться следующего ухаба, на который наткнется система, пошедшая по пути саморазрушения. – говорит Сергей.
