Отсутствие медицинской помощи в тюрьме – одна из давних и тяжелых проблем российской пенитенциарной системы. Пять лет назад, по данным организации "Русь сидящая", 91% заключенных жаловались на то, что не получили качественную медпомощь, 50% заявили, что им в ней вообще отказали, 44% получили просроченные лекарства. За пять лет мало что изменилось, говорят правозащитники. После вторжения российских войск в Украину в стране растет число политзаключенных. По подсчетам проекта "ОВД-Инфо" "Неотложка", прямо сейчас более 160 из них нуждаются в медицинской помощи разной степени срочности. Но у подведомственных ФСИН медучреждений не хватает ни лекарств, ни врачей, а иногда, по словам правозащитников, у них просто нет желания их лечить.
Текст: "Окно"
Правозащитник Бахром Хамроев сотрудничал с "Мемориалом", с организациями "Помощь" ("Ёрдам") и "Гражданское содействие". Он 30 лет защищал права трудовых мигрантов в России, в числе которых были те, кого силовики причисляли к партии "Хизб ут-Тахрир" (признанной террористической и запрещенной в России). Хамроев был задержан 24 февраля 2022 года и отправлен в СИЗО Лефортово по обвинению в оправдании терроризма – из-за постов, в которых следствие увидело признаки оправдания деятельности партии "Хизб ут-Тахрир". Еще тогда его адвокат Тимофей Широков писал, что, по словам его подзащитного, он "никогда не был сторонником террористических организаций, не пропагандировал их взглядов, наоборот, подвергал жесткой критике их деятельность. По сути, ему ставят в вину тот факт, что он выполнял свой долг правозащитника, оказывая правовую помощь людям, которые, как он убежден, подвергались политическим репрессиям и открыто высказывал свое мнение".
В октябре прошлого года ФСБ возбудила против него еще одно дело – по статье 205.5 УК РФ (о причастности к террористической деятельности). Поводом послужила правозащитная деятельность Хамроева – он представлял интересы людей, обвиняемых в терроризме, и общался с их родственниками.
Бахром Хамроев был осужден на 13 лет и 9 месяцев. Ему 62 года, до ареста он перенес два инсульта, тем не менее его несколько раз помещали в ШИЗО и избивали.
Его жена Зухра написала на своей странице в Фейсбук, что ее мужа "медленно убивают" во владимирской ИК-3. Адвокат, с трудом добившийся с ним свидания, рассказал ей, что Бахрома "не кормят, не дают пить, лишают прогулок и необходимой медицинской помощи", что он сильно похудел, к тому же в тюремной больнице ему "без видимых оснований провели ФГДС – процедуру, в которой он не нуждался и от которой пытался отказаться, опасаясь за стерильность инструментов… Вскоре после этого на теле Бахрома появилась ярко-красная сыпь, расползающаяся от левой части живота к спине, до позвоночника. Сыпь до сих пор… не проходит. При этом ему не выдают… жизненно необходимые препараты от инсульта и диабета. …у него отобрали Коран и запретили совершать намаз".
Хамроева из ИК-3 отправили на обследование в тюремную больницу. Зухра считает, что это сделали для того, "чтобы подорвать его здоровье, а возможно, и лишить жизни", поскольку он слишком многое узнал во владимирской тюрьме Т-2 (ФКУ Т-2 УФСИН России по Владимирской области, знаменитый Владимирский централ. -Окно), "видел беспредел", защищал права других заключенных.
– Он видел после пыток украинцев и мусульман, рассказывал об этом на свидании. К нему обращались за помощью, он писал для пострадавших заявления и жалобы. Начальник тюрьмы его за это своими руками избил, он прекрасно понимал, что Бахром, выйдя на свободу, обо всем расскажет, видел упертость Бахрома – и что его не удается сломать, – говорит Зухра.
Бахром сейчас находится в больнице, поэтому лишен свиданий, звонков и посылок, которые ему были положены в колонии. Его права и раньше нарушались, например, его без всякого повода помещали на месяц в ШИЗО, где не было отопления, а на полу стояла вода, при этом тюремщики "предлагали ему веревку, чтобы он повесился". Зухра предполагает, что во владимирскую тюремную больницу ее мужа заманили специально.
– Он на желудок никогда не жаловался, а в марте написал мне, что ему предлагают обследование. Я потом прочитала в интернете, что в эту больницу людей отвозят под видом лечения, а на самом деле пытают и издеваются. В прошлом году из Т-2 освободился мусульманин из Дагестана, с которым лучший друг Бахрома поддерживает связь, а я с этим другом постоянно переписываюсь, он мне звонит, Бахрому письма пишет, на краткосрочные свидания ездит – он не предал его, как многие другие. И он мне позвонил – сказал, чтобы я срочно сообщила Бахрому, чтобы он не соглашался. Я написала письмо, но оно опоздало.
Зухра предполагает, что перевод в пыточную больницу может быть связан и с ее недавним заявлением в прокуратуру, Следственный комитет и руководителю ФСИН. В заявлениях она жаловалась, что Бахрома сажают в ШИЗО без объяснения причин и без предъявления каких-либо документов, и что его избил начальник тюрьмы. После этого в тюрьму приехали представители прокуратуры, они долго разговаривали с Бахромом, начальника на время следствия отстранили от должности.
После того, как Бахрома перевели в тюремную больницу, ему перестали выдавать лекарства для лечения и профилактики инсульта – жена отправила их ему еще в марте, но он их так и не получил. По словам адвоката, в больнице Бахром сильно похудел, и, хотя он такой же бойкий и энергичный, настроение у него подавленное. Видимо, он понимает, что его хотят убрать, рассуждает его жена, но не путем физической расправы, а просто все свалить на здоровье. "В больнице Бахрому сказали, что ему проведут обследование по поводу сахарного диабета, а вместо этого сделали гастроскопию, от которой от отказывался, после которой у него появилась на теле странная сыпь. Ему не давали еды, воды, жизненно важных лекарств", – утверждает его жена. По ее мнению, все это похоже на месть Бахрому за отстаивание прав заключенных.
– Сейчас адвокат готовит административный иск и заявление в прокуратуру. Я также направила заявление в прокуратуру, СК РФ, руководителю ГУ ФСИН Гостеву с требованием проведения проверки и оказания Бахрому необходимой медицинской помощи силами независимых медицинских учреждений Владимира, – говорит Зухра Хамроева.
"Вышла от него и расплакалась"
Калининградца Игоря Барышникова арестовали в мае 2022 года, в 2023 году осудили на 7,5 лет по статье 207.3 УК РФ ("публичное распространение заведомо ложной информации об использовании Вооружённых Сил РФ") за посты про Бучу, Мариуполь, крейсер "Москва", про гибель мирных жителей Украины по вине российских военных.
Барышников, которому на момент ареста было 63 года, жил с 97-летней мамой. Она пережила Холокост и умерла вскоре после его ареста, на похороны его к ней не пустили. У Игоря в животе из-за аденомы простаты была установлена цитостома – трубка для отвода мочи. Консилиум врачей установил, что его заболевание находится в списке болезней, несовместимых с пребыванием в тюрьме, но судья оставил его в заключении. В калининградском СИЗО его посадили в тесную камеру без ремонта, полную комаров, где была ржавая вода, которую нельзя пить, очень плохо кормили, при этом администрация не разрешала ему покупать продукты в ларьке, хотя деньги на его счету были.
Еще до заключения Барышникову сделали биопсию, которая показала наличие в простате раковых клеток. Повторный анализ их не выявил, но все равно предстательню железу необходимо было удалить. Операции пришлось ждать полтора года – ее сделали только после обращения в ООН: Комитет по правам человека ООН обязал Россию незамедлительно начать лечение. Но и после удаления опухоли у него остались проблемы со здоровьем.
Если человек ходит с цитостомой более четырех месяцев, ему дают третью группу инвалидности, говорит адвокат Барышникова Екатерина Селизарова. Сейчас, по ее словам, у Игоря трубки нет, чувствует он себя более ли менее нормально, правда, его не обследуют с той периодичностью, которая необходима в его состоянии.
– Нас очень беспокоило, что в первой биопсии нашли раковые клетки. Я сама брала все его стекла, рентгены и ездила в Петербург, разговаривала с хорошими врачами, в том числе из института имени Петрова. И мне подтвердили, что у него, хоть и запущенный случай, но обыкновенный. Вся сложность была в том, чтобы как можно быстрее зажил свищ, образовавшийся из-за трубки, которая так чудовищно долго у него стояла. Этого никак нельзя было допускать, – рассказывает Селизарова.
Цитостому надо было регулярно менять, что оказалось невозможно в тюремных условиях. Один момент был критическим – когда цитостома заломилась, и моча перестала отходить.
– Барышников стал зеленеть, загибаться на глазах, – вспоминает адвокат. – Это было под Новый год, я вышла от него и расплакалась, хотя у меня 34 года адвокатской практики. Но тут я видела, что человек умирает, у него посинели пальцы, он от боли сквозь зубы разговаривал, не мог лежать и сидеть, стоять долго тоже не мог. В другой раз у него трубка засорилась, а его повезли на МРТ, и доктор говорит: у вас переполнен мочевой пузырь, он сейчас разорвется, немедленно езжайте обратно СИЗО. Это вместо того, чтобы подойти к урологу и попросить его заменить трубку! В СИЗО я просто встала и сказала: я никуда не уйду, пока вы ее не поменяете
Екатерина Селизарова не понимает, с чем связано такое ожесточенное сопротивление тюремной системы именно по поводу Барышникова.
– Когда я кому-то рассказывала, мне не верили, думали, адвокаты для красного словца сгущают краски, но это действительно уникальный случай, даже тюремные врачи поражались. Мы этой операции добились, только подав жалобу в ООН – при помощи адвокатов, работающих непосредственно там, в частности, вместе с Кариной Москаленко. И тогда Комитет по правам человека ООН вынес резолюцию об оказании немедленной медицинской помощи Барышникову. И уже через три дня была назначена операция. В нашем местном минздраве был ужасный переполох.
Перед операцией Селизарова пришла к доктору, к которому она возила Игоря, пока он был под подпиской о невыезде, а потом из СИЗО.
– Я спросила: как же так, больной человек с трубкой, почему до сих пор не провели операцию? Врач мне прямо говорит – ну, мы же солдаты. Что мне ему сказать – что у меня другое представление о том, кто является солдатом? Там был начмед из больницы города, такой советский, правильный, он организовал травлю Барышникова именно по медицине, так что все подключились на уровне Минздрава, – вспоминает адвокат. – Когда я обратилась к уполномоченному по правам человека в Калининграде, он говорил – этого не может быть, это же врачи, они давали клятву, я напишу министру, мы с ним хорошо знакомы. А через две недели он же: офигеть, министр даже трубку теперь не берёт.
После операции она навестила Барышникова в палате.
– Там были четыре огромных амбала, охранника, в сапогах, без бахил, и Игорь, 40 кг живого веса, лежал в наручниках. Их снимали, только когда он ел или ходил в туалет. И продержали его после операции четыре дня всего. Кормили ужасно, передать ничего невозможно, даже бутылку воды. Я подошла с конфетами к санитаркам – умоляла их дать ему двойную порцию тефтелей или что там у них. И он мне потом говорил – как же мне было там вкусно! Но признавался, что счастлив был оказаться снова в СИЗО, но чтобы без наручников, – рассказывает Селизарова.
По ее словам, Игорь Барышников никогда не ноет, всегда улыбается, он очень хороший человек, и даже в тюрьме к нему все относятся с большим уважением и сочувствием.
Сейчас у Барышникова проблема с глазами: правый глаз почти не видит из-за необратимо запущенной глаукомы. Левый видит на 50 или 60%. Защита Барышникова намерена добиваться его освобождения по здоровью.
Не менее драматична судьба бывшего муниципального депутата Красносельского района Москвы Алексея Горинова, которого в июле 2022 года приговорили к семи годам колонии общего режима по статье о распространении "фейков" про российскую армию. 15 марта 2022 года на заседании совета депутатов он назвал войну войной, а не "спецоперацией", говорил, что российская власть хочет захватить Украину, и что от действий российских военных гибнут дети. Это был первый в России реальный срок по этой статье.
29 ноября 2024 года Горинова приговорили еще к трем годам заключения по второму уголовному делу об "оправдании терроризма". Дело это, по мнению защиты Горинова, появилась в результате провокации ФСБ: несколько заключенных тайно записывали разговоры с Алексеем в тюремной больнице. Из 14 часов записи обвинению удалось использовать всего 14 слов, но теперь по совокупности приговоров Горинову предстоит провести пять лет в колонии строго режима.
Еще в 2016 Горинову диагностировали туберкулез, удалили часть легкого. В 2022 году в СИЗО заболевание обострилось, необходимую медицинскую помощь, по неоднократным сообщениям Горинова, ему не оказывают. С момента его ареста и особенно во время пребывания в ШИЗО в 2024 году его защита боролась против невыносимых условий заключения: его держали в ледяной камере с незакрывающимся окном, не давали матрас и одеяло.
15 мая стало известно, что Алексея Горинова этапировали из владимирского СИЗО-1 в колонию. Сейчас он в транзитном СИЗО Новосибирска, у него бессонница, одышка, сильная слабость, тошнота, температура. 16 мая у него выявили очаги туберкулеза.
По словам его защитницы Екатерины Тертухиной, относятся к нему хорошо, ему передали лекарства и даже выписали дополнительное питание: масло, молоко и запеканку, но, учитывая отсутствие части легкого, туберкулез для Горинова очень опасен. Его снова поместили в холодную камеру.
– Медицины в тюрьме не существует, – говорит исполнительный директор движения "Русь сидящая" Ольга Романова. – В СИЗО допроситься вызова врача проблематично. В любом лагере есть медпункт, какая-то медсанчасть, могут померить давление, выписать таблетки, но они не лежат у тебя в тумбочке. Ты три раза в день приходишь в медчасть, там очередь из таких, как ты, никакого навеса, в дождь, снег, ветер ты стоишь и ждёшь своей очереди, чтобы при враче выпить свою таблетку. А если ты не в стоянии идти, то тебя просто снимают с этого и всё. Поэтому не дай Бог заболеть в тюрьме.
Лечение Игоря Барышникова она считает огромной заслугой его адвокатов и лично Марианны Кацаровой, спецдокладчика ООН по соблюдению прав человека в России, поскольку его история вошла в её годовой официальный доклад, зачитанный на Генеральном ассамблее ООН. По мнению Романовой, огромную роль сыграли и журналисты, которые писали о Барышникове..
Стремление адвокатов Игоря Барышникова освободить его по состоянию здоровья Романова считает нереалистичным, несмотря на то, что болезнь Игоря – в перечне заболеваний, которые препятствуют отбыванию наказания в местах заключения.
– Если больного заключенного отпускают, а он потом живет на свободе, то тюремщиков будут ругать и проверять на коррупцию. Поэтому они ловят момент, что называется, за две недели до смерти, – говорит Романова.
Происходящее с Алексеем Гориновым, у которого на этапе диагностировали туберкулез, она называет беспрецендентным.
– Я 17 лет работаю в тюрьмах и не помню такого, потому что на этапе вообще не бывает медицины, в пересыльных тюрьмах за человека, по идее, никто не отвечает. И то, что туберкулез у него нашли в Новосибирском СИЗО, в пересыльный тюрьме, говорит о том, что, кажется, его дела плохи. И выписанное усиленное питание указывает на то, что это, возможно, какой-то агрессивный туберкулёз, который не позволил им продолжать этапирование. Ведь, по идее, заподозрив туберкулёз, его должны были как можно быстрее сплавить дальше. Видимо, так и сплавляли вплоть до Новосибирска, где стало совсем плохо, а дальше было никак.
Чем больше говорить о судьбе Горинова, тем больше у него шансов остаться в живых, считает Романова.
– Камера у него холодная и не прогреется до июльской жары. Лето будет жарким и влажным – даже не знаю, что хуже. Я недавно смотрела выступление омбудсмена Омской области, которая сказала, что там в тюрьмах на 20% выросла заболеваемость туберкулезом, российские тюрьмы вообще его рассадники. Помимо отсутствия лечения, плохих условий и питания, отсутствия солнца и прогулок, стены СИЗО покрыты так называемой "шубой". Это неровная штукатурка, о которую можно порезаться – специально, чтобы не писали на стенах. Но главное – ее невозможно помыть. И если туда попадает грибок или туберкулёзная палочка, они там живут вечно, – говорит Романова.
Шансов, что Горинова переведут в гражданскую больницу почти нет, скорее всего, его поместят в ЛИУ – лечебно-исправительное учреждение, где много больных туберкулезом, считает Ольга Романова.
– Они разные бывают, где-то лучше, где-то хуже. У нас в прошлом году украинцы были в таком ЛИУ на юге России, оба вернулись без ног. Что с ними там произошло, неизвестно. Их отправили домой в Украину, они там дают показания. У них были заболевания ног, но их никто не лечил, ампутировали и всё, – рассказывает Романова. – У Горинова часть легкого уже ампутирована, будем надеяться, что его переведут в лечебное учреждение и хотя бы оставят на усиленном питании.
Среди других больных политзаключенных – мать чеченских оппозиционеров братьев Янгулбаевых Зарема Мусаева, которая находится в колонии-поселении в Аргуне и уже не может ходить из-за обострения хронических заболеваний. И Егор Балазейкин, родные которого с сентября не могут получить результаты обследований, сделанных в Архангельске.
У Егора Балазейкина аутоимунное заболевание печени, в эпикризе от 16.11.2023 сказано: "При отсутствии контроля за течением заболевания может произойти рецидив. Обострение аутоиммунного гепатита длительно может идти бессимптомно, при этом очень быстро происходят изменения в тканях печени, которые приводят к циррозу, а далее летальный исход или трансплантация печени".
