Без горячей воды, ванных комнат и с соседями-наркоманами. Жильцы одной из коммунальных квартир в Петербурге вывесили плакат с призывом о помощи: больше месяца они не могут даже нормально помыться. Корреспондент сайта Север.Реалии выяснила, как жители коммуналок переносят самоизоляцию в условиях коронавируса.
"Сидим дома, как под домашним арестом. Сидим грязные. Коммуналка без ванны" – плакат с такими словами появился в окнах по улице Советская 30 марта, когда власти Петербурга объявили режим самоизоляции из-за эпидемии коронавируса. Его приклеила 70-летняя пенсионерка Наталья Щетинина на окно своей комнаты в коммунальной квартире: во время карантина расположенная рядом Мытнинская баня закрылась, нарушать запрет на выход из дома Щетинина не хочет – денег на штраф нет.
У Натальи Щетининой скромно обставленная комната в десять метров, которую она купила после разъезда с сыном. Кровать, телевизор, под одеялом прячется кошка Клёпа. На узкой кухне с трудом помещаются два человека. Готовят поодиночке, чтобы соблюдать дистанцию. На потолке видны деревянные перекрытия, в стене дыра после "ремонта" жилконторы. Несмотря на шаткое состояние, в помещении идеальная чистота – убирают соседи по графику. Ванны в квартире никогда не было, для установки душевой кабинки пенсионерки не нашли ни места, ни законных способов. Больше месяца Наталья вместе с соседями вынуждена мыться в единственной раковине на кухне.
– Ночью я выношу мусор, утром рано бегу в магазин. Захожу домой, все снимаю с себя, и бегу мою руки. Понимаете, в таких условиях, если один из нас заболеет, мы просто все вымрем тогда, – рассказывает соседка Натальи Щетининой Нелли Конькова.
"Пожалуйста, помогите"
Коммунальная квартира, в которой живут Наталья Щетинина и Нелли Конькова, находится в доме купца Петра Турыгина начала XIX века, когда-то здесь было жилье у потомков Александра Пушкина. С годами историческая ценность здания утратилась: в доме не уцелели ни маскароны, ни балюстрады, а балкон на втором этаже, по мнению жильцов, может рухнуть в любой момент. В 2016 году объект исключили из реестра культурного наследия.
Нелли Конькова помнит историю своей коммуналки с 1985 года, когда она переехала сюда с дочерью. Заселялись на время, думая, что дом расселят для капремонта. Однако временное жилье превратилось в постоянное. Годы шли, собственники менялись, а двухвековой дом без ремонта стал проседать. В "жилконторе" – ООО "ЖКС №3 Центрального района" – установили посреди кухни деревянные балки, чтобы не обвалился потолок.
Наталья Щетинина и Нелли Конькова уже много лет пытаются добиться расселения квартиры. Когда в 2008 году стартовала программа расселения коммуналок, Конькова собрала согласия соседей, чтобы встать в очередь. Не хватило одной подписи. По документам сегодня в квартире проживают пять человек, по факту четверо. В 1996 году здесь поселился Владимир Мещеряков. Соседей предупредили, что мужчина стоит на учете в психдиспансере с диагнозом "шизофрения". В коммуналке он прожил недолго – через год мужчину задержали с огнестрельным оружием и отправили в "Кресты".
– Он с помойки приносил всё, что там есть. Коробки стояли в комнате, не протиснуться. Такой запах был! Его поймали с пистолетом около мусорки. Он даже не знал, что это, ну, железку нашел. Хоть смейся, хоть плачь, – вспоминает Нелли.
Владимир вернулся спустя полтора года и продолжил захламлять комнату. В один день мусор вспыхнул, комната выгорела. Квартира не пострадала, но после несчастного случая мужчина в ней не появлялся.
– Он 20 лет здесь не живет, но напуган до такой степени 1990-ми годами, что оплачивает комнату ежемесячно. В администрации лежат наши бумаги на расселение, но ничего из-за него не сделать. Он профессиональный бомж. Я его в феврале встретила у жилконторы, уговаривала поставить подпись. Он сказал, что ему некогда сейчас, – рассказывает Щетинина.
– У меня такая папка собрана бумаг и отписок, которые нам присылают. До Путина наши бумаги не доходят, в районе отвечают одно и то же, что нужна подпись погорельца. Мы готовы на все, хоть на спонсора, который нас расселит. Пожалуйста, помогите, я не знаю, что делать, чиновники нас не слышат, – подчеркивает Нелли Конькова.
Решение, которое предлагают власти – переселиться в маневренный фонд – то есть в комнаты в других коммуналках, принадлежащих городу.
– У нас бабушка есть, она три коммуналки обошла: десятикомнатную, восьмикомнатную и пятикомнатную. Везде, где была, разбитые двери и окна. Находятся бомжи, люди судимые, туберкулезники. Я, говорит, пришла в нашу коммуналку, обрадовалась, что пришла домой, – добавила Нелли.
Плакаты на окне Натальи Щетининой с призывами о помощи продержались две недели: один из постеров с подоконника сорвал неизвестный мужчина в медицинской маске с криками о том, чтобы его пустили внутрь. Но пенсионерка снова повесила плакат.
В соседстве с наркоманом
Служительница Владимирского собора Евгения переехала в пятикомнатную коммуналку на улице Марата в 2018 году. Раньше жила в общежитии, где получила площадь как работник хлебозавода еще в перестройку. В квартире не было ни помещения для ванной, ни горячей воды. Евгения мобилизовала соседей на незаконную установку бойлера и душевой кабинки на кухне.
– Сначала хотели сделать по правилам. Пошли в газовую организацию, чтобы нам установили газовую колонку. Они нас отправили в ЖЭК, чтобы те проверили вентиляционную трубу. Писали одно заявление, второе, третье. Никто так и не пришел. В итоге мы сняли батарею, поставили бойлер и душ за свой счет. Конечно, платим теперь за электричество в три раза дороже, но это лучше, чем зимой холодной водой руки мыть, – говорит она.
Евгения называет свою квартиру образцовой, хотя совсем недавно ее жители переживали собственный коммунальный ад из-за соседства с наркоманом. Осенью 2019 года на общей кухне скончался 34-летний Лев.
– Мы ужасно жили эти полтора года. Ужасно! Там, где наркоман, там ещё десять человек к нему ходит, двери не закрывались. В последние дни он постоянно пил, устраивал скандалы, тут все летало вверх ногами, он телевизор выкинул в коридор. Потом сдал свою комнату в аренду девушке, пошел укололся и лежал на кухне с закрытыми глазами. Зеленый лежал. Мы к нему не подходили, пока скорая не приехала. Они сказали, что у него передозировка, – вспоминает Евгения.
Сейчас в трех комнатах площадью по десять-пятнадцать метров ютятся трое жильцов, не считая чихуахуа Тимошки. Еще две комнаты собственники сдают в аренду, однако, воспользовавшись пандемией, Евгения настояла на том, чтобы пока никого не вселяли:
– Они в основном вселяют рабочих из СНГ, а кто знает, какое у них санитарное состояние. И так просто господь устроил, чтобы мы немножко отдохнули, потому что мы так устали от этого наркомана, просто невыносимо.
Квартиру в студию
Предприниматель Евгений Крынин с напарником по бизнесу несколько лет занимается расселением коммуналок: выкупает квартиру, делает ремонт и сдает апартаменты. Бизнесмены называют это "Коммуналка 3.0": каждая комната в ней превращается в студию со своим санузлом и мини-кухней. Самая маленькая из комнат в продаже площадью 9,8 квадратных метров, самая большая – 23. Перестройка квартиры дает понять, в каком состоянии находится жилой фонд в историческом центре.
Крысы бегают по горизонтальным стоякам
– Коммуналку отремонтировать – это приключение. В большинстве домов на первых этажах – а мы в основном с первым этажом работаем – коммуникации просто закопаны в землю. Некоторые трубы уже сгнили, а фекалии растекаются под всем домом. Крысы бегают по горизонтальным стоякам, так как до 90% трубы занято наростом и им удобно по нему карабкаться. Управляющие компании должны этим заниматься, но не занимаются, пока уже совсем вариантов нет и что-то не работает, – рассказывает Крынин.
Переоборудование квартир под мини-отели и апартаменты вряд ли станет будущим коммуналок. Как отмечает девелопер, не так просто найти квартиру, где комнаты расположены “гребенкой” (друг за другом) и в каждой есть окно. Плюс люди предпочитают за те же деньги купить студию побольше в ближайшем пригороде.
Как рассказали Север.Реалии в городском жилищном комитете Петербурга, сегодня в городе насчитывается 67 тыс. коммунальных квартир, в которых проживают 221 тыс. семей. Скорость расселения – около 4,5 тыс. квартир в год. Очередники получают от государства социальную выплату около 1 млн рублей, а их помещение переходит в городской фонд. При этом только треть всех коммунальных семей имеют право расселяться с помощью администрации. Остальные справляются своими силами, если не желают делить площадь с другими: выкупают комнаты либо договариваются с соседями о том, чтобы продать квартиру целиком.
