Сегодня жизнь украинцев – это потерянные дома, бомбоубежища и эвакуация. А еще – разрушенные связи с родными из России из-за пропаганды государственных СМИ. Корреспондент Север.Реалии поговорил с россиянами, которые переехали в Украину еще до войны. Жители Киева, Запорожья, Северодонецка рассказали, сколько "нацистов" встречали за годы жизни в Украине и как там относятся к русскому языку.
"Четвертую ночь над Киевом тишина. Днем стабильно раз в два часа воздушная тревога. С утра уехали к себе домой. Решили день побыть в квартире. Включили теплый пол, выпили кофе с друзьями-соседями, пересмотрели "Смерть Сталина". Гениальный фильм", – пишет житель Киева Роман в своем блоге в телеграме.
Блог он начал вести 1 марта. Первая публикация – фото его собаки Леи из бомбоубежища. Свои заметки Роман часто пишет из укрытия. Блог – возможность рассказать о "военных" буднях, зафиксировать обстановку. Его читают в Украине, России и далеко за их пределами, даже в Бразилии. От подробностей порой становится не по себе: на берегу, где еще недавно Роман ловил рыбу, теперь лежат обломки "вражеского" самолета, на автосервисах ремонтируют трофейную технику и оружие. А 8 марта на блокпостах, несмотря ни на что, "парни из терробороны и ВСУ раздавали женщинам цветы".
Сегодня будни тысяч жителей Киева – это воздушные тревоги, ночевки в подвалах, нехватка медикаментов в аптеках. Каждое утро начинается с перекличек в чатах родственников и друзей.
"90% мужской части моей ленты фб понятно где и с чем. Вчерашние блогеры, дизайнеры, журналисты, фотографы, монтажеры, операторы, менеджеры, водители, братья-рыбаки и охотники постят фото с оружием", – рассказывает Роман в своих заметках.
"Шойгу сообщил, что мою украинскую русскоязычную православную семью приедут защищать от православных украинцев 16 тысяч добровольцев-мусульман из Сирии".
"Все чаще появляются мысли, что ё…тый дед может отдать приказ массово бомбить Киев. Поэтому проговорили с семьей вариант эвакуации", – пишет автор.
В столицу Украины он приехал в 2013 году по приглашению украинской туристической компании. В Киеве Роман познакомился с Марией, своей будущей женой. Спустя два года перебрался в Украину насовсем. Российский регион, где остались его близкие, Роман просит не называть в целях их безопасности.
Роман и Мария купили квартиру, сделали ремонт. Они путешествовали, планировали будущее. До тех пор, пока все не рухнуло в ночь на 24 февраля.
– В начале пятого утра раздался звонок в телеграме. Звонил тесть. Сквозь сон я услышал растерянный голос и, пожалуй, самые страшные слова в жизни – "началась война". Только после этого мы с Машей услышали звуки взрывов и вибрацию окон на нашем 24-м этаже. На горизонте были видны вспышки, по трассе на въезд в Киев уже копилась пробка. Собрав документы, вещи и собаку, уже через десять минут мы уехали из дома. Сейчас мы всей семьей живем у дедушки, так как его квартира находится на втором этаже, а в теплом подвале можно укрыться во время многочисленных воздушных тревог, – рассказывает Роман.
Бои и обстрелы продолжаются по всей стране. По словам Романа, сейчас обстановка в Киеве относительно спокойная. Если в первые дни были огромные очереди в магазинах, с полок пропали продукты, то продукты снова появляются, открылись точки бесплатной раздачи продовольствия. Но есть проблемы с медикаментами.
– Многие аптеки просто не работают, а те, что открылись, не могут оперативно пополнять свои запасы медикаментов, многих лекарств нет в наличии. К любой открытой аптеке стоит очередь. В основном дефицит с сердечными препаратами, йодом, обезболивающими, – говорит он.
Главное, к чему привели действия российской армии, – единение жителей Украины, считает Роман. Такого не могли добиться ни один президент, ни одна партия: "Особенная поддержка – армии, волонтерам, территориальной обороне. Даже некогда пророссийские политики сменили свою риторику и выступают против агрессора".
Активизировалось волонтерское движение. Около половины из них совместно с государством занимаются поддержкой армии. Остальные заняли все возможные сферы – от развозки продуктов и лекарств нуждающимся до эвакуации и расселения людей. В фейсбуке и телеграме можно найти большое количество локальных групп помощи – и районных, и общедомовых. Многие помогают людям, живущим в шаговой доступности.
Роман и Мария за свои деньги покупают продукты и адресно разносят старикам, женщинам с детьми, инвалидам. В день обходят два-три адреса. Также Мария с коллегами из турбизнеса занимается эвакуацией женщин и детей из Киева.
По его словам, все попытки оправдать нападение – "это для внутреннего потребителя в России".
– В Украине вся эта риторика работает ровно наоборот: чем больше лжи украинцы слышат от официальных лиц России, тем активнее идут в военкоматы. Потому что нацистов, бандеровцев, фашистов и прочих в Украине в процентном соотношении ровно столько же, сколько в России или любой другой стране в мире, – считает он. – Для России это может быть хоть спецоперация, хоть денацификация, а для украинцев это война. Война, в которой есть конкретный агрессор. Поэтому проводя свою "спецоперацию", Владимир Владимирович поставил крест на какой-либо дружбе, и тем более братстве украинцев и россиян на ближайшие поколения, вне зависимости от исхода войны.
Сам он говорит, что за последние годы объездил всю Украину, но ни разу не столкнулся с дискриминацией или нацизмом.
– Я говорил на русском во Львове, в Ивано-Франковске, в Ужгороде и Тернополе. Ездил по западным областям Украины с российским паспортом и ни разу не увидел косого взгляда. Что касается других регионов, то около 30 процентов их населения говорят по-русски. До 2014 года там русским в быту пользовалось, я думаю, гораздо больше половины, но с приходом "русского мира" молодежь стала переходить на украинский. Это стало, если хотите, модным. Получается, Владимир Владимирович мотивировал новые поколения украинцев учить украинский. При этом толерантность к русскому языку сохраняется – говори так, как тебе удобно. В Украине нет языковой проблемы. Совершенно.
"Сначала было неверие"
– Каждое утро я начинаю с того, что проверяю иконки соцсетей своих близких и друзей, горят ли там зеленые огонечки, живы ли они, – делится Любовь Шахова из Запорожья. Ее муж с первого дня на войне в рядах украинской армии. Каждый день она ждет его звонка.
В Украину Любовь приехала четыре года назад из Тулы. Здесь встретила своего будущего мужа и осталась насовсем.
– В мирной жизни я флорист, несу радость людям. Война для меня началась утром 24 февраля, когда я приехала к семи утра на работу. Пожелала коллегам доброго утра, на что мне ответили: "А доброе ли оно?" Тогда я узнала. Сначала было неверие. Конечно, мы знали о том, что к границам стягиваются войска. Но в страшном сне мы не могли представить, что в XXI веке в цивилизованных странах возможен такой исход событий, – говорит Любовь.
Сейчас Запорожье готовится к обороне. На границах области идут военные действия. Совсем недалеко – Чернобыль, Запорожская АЭС. Все на нервах.
– Город готовится. Мы на низком старте. Настроение боевое, своего мы не отдадим и сдаваться мы не будем. Сейчас мы стараемся не паниковать. Каждый наметил какой-то план действий, если вдруг что, – рассказывает Любовь.
Об обычной "довоенной" работе можно забыть. Сейчас вся жизнь мирных жителей сосредоточена на помощи армии, друг другу, защите городов.
– И если раньше и были у людей какие-то разногласия, то сейчас все объединили усилия, – продолжает Шахова. – Работы много: можно плести сетки маскировочные, готовить еду, помогать брошенным животным, деткам в интернатах, шить одежду, форму. Мужчины варят противотанковые ежи. Страшно ли нам? Конечно, хочется жить. Просто понимаешь, что как раньше уже не будет. Никогда не будет.
Российские войска здесь никто не воспринимает как "освободителей", говорит она. В "спецоперацию" и "нацистов" местные тоже не верят.
– Мои друзья, родственники мужа сейчас находятся в оккупированных городах. А по российскому ТВ говорят, как классно в этих городах, какие молодцы русские, что привозят гуманитарку. А вместе с гуманитаркой они привозят автобусы с "путинскими" бабушками, которые на камеру берут эту гуманитарку, улыбаются. Но в самих оккупированных городах, где ходят по городу российские военные, митинги не прекращаются. Кругом украинские флаги, гимн, песни. Это мирные, безоружные протестные митинги против оккупации российскими военными, – говорит Любовь.
За годы жизни в Украине, работая в сфере обслуживания, рассказывает Любовь, она ни разу не столкнулась с дискриминацией по языковому признаку. И "живых нацистов", о которых активно рассказывает российская пропаганда, тоже не видела.
– Насколько мне известно, партия националистов до 2% голосов набрала. Она даже не вошла в парламент. И никакого веса они здесь не имеют. И уж тем более никаких бандформирований. Я как русская могу сказать – никто никогда меня здесь за мой русский язык не принижал. Я каждый день общалась с сотнями людей на русском языке – никто косо на меня не смотрел, не бил, не сжигал, не пытал, – говорит Шахова.
Каждый день она по скайпу звонит родителям в Тульскую область и очень надеется, что в России не отключат интернет. Родители ее поддерживают. Но переубедить русских друзей, следящих за "спецоперацией" по российским телеканалам, не удается. За две недели Любовь растеряла львиную долю друзей в соцсетях. Дело дошло до обвинений в предательстве России.
– Многие уже бывшие друзья устроили мне травлю в соцсетях, обвиняя меня, что я предатель, что у меня промыты мозги, что мы тут зомби, националисты, разъезжающие на бандеромобилях, – рассказывает Шахова. – Лично мое мнение: России давно нужен Майдан. Да, это не самый лучший вариант развития событий, но, блин, он действенный. Замотивированная толпа может изменить мир. По крайней мере свой. Безусловно, я остаюсь патриотом России. Но Россия – не равно Путин. Мне не все равно, как будет складываться жизнь в России. Скажу больше – мне не все равно, что тут массово умирают российские солдаты. Если украинцы умирают за свои семьи, свои дома, то за что гибнут русские мальчишки тысячами? Их жалко, они бедные, голодные, холодные, мародерствуют по деревням, потому что им хочется кушать, их просто бросили сюда как мясо. Они пытаются как-то выживать. И назад сейчас нельзя вернуться, и тут они оставаться не могут. Я не знаю, как об этом спокойно говорить…
Уезжать из Украины Любовь не собирается – ни в Россию, ни в Европу.
– Это будет предательством – моего мужа, моих взглядов. Здесь я неунывающий тыл и поддержка для своего мужа. Я принесу здесь больше пользы. Когда мы созваниваемся, у меня все хорошо и у него все хорошо, – говорит она.
"Что ты присылаешь нам фейки?"
Житель Северодонецка Луганской области (на момент интервью город находился под контролем Киева. – СР) Алексей Казанцев сейчас вынужденно находится в Эстонии. Поехал в командировку 22 февраля, а 28-го должен был вернуться. Но началась спецоперация, рейс отменили.
– Я каждый день общаюсь со своими знакомыми, родными. Говорят, что бомбят. Причем довольно сильно. Попадают не по военным объектам, а по жилым домам. По бассейну "Садко" попали. Много домов с разбитыми стеклами. В некоторых районах нет газа, электричества, отопления нет. Ко мне в квартиру приходили мои. Говорят, там даже рыбки замерзли. Люди стараются сейчас объединяться с соседями, жить ближе к первому этажу, чтобы успеть спуститься в подвал. Моя жена там. Когда начинается обстрел, все бегут в подвал. А некоторые и живут в подвалах. Несколько дней назад у меня выехала дочка с внуками, они прячутся, я с ними перезваниваюсь. У нас до последнего времени ходил эвакуационный поезд с Лисичанска. Но сейчас поезд не ходит, оккупанты разбомбили пути, – говорит Казанцев. – В Харькове у меня племянница, она родила 7 марта и еще есть маленький ребенок. Им удалось уехать во Львов. Сестра с мужем тоже уехали.
До войны Алексей занимался остеопатией, массажем. Сейчас в Эстонии устроился на работу совсем по другому профилю, чтобы просто хоть что-то зарабатывать и отправлять деньги семье. Казанцев рассказывает, что родился и всю жизнь прожил в Северодонецке. И всегда говорил по-русски.
– По национальности я русский. Всю жизнь мы все дружили, никогда проблем не было. Украинский язык свободно понимаю, но не разговариваю на нем. И "нацистов" лично я не видел ни разу. Это все пропаганда, – рассказывает Алексей. – У меня масса друзей, родственники в России. Есть те, кто все понимает. А есть и те, кто мне не верит. И они так относятся: "Нам надо вас спасти от нацистов, нашу дорогую любимую Россию окружают враги, все хотят на нас напасть". Но при СССР я тоже искренне верил, что самая лучшая страна Советский Союз. И искренне ненавидел душманов, хотел ехать их убивать. Думаю, что большинство людей из этого не вылезло. Я не осуждаю, вижу, что им показывают, они зазомбированы. У немцев после войны тоже наступило прозрение.
До военных действий в Северодонецке жило примерно 120 тысяч человек. С началом российского вторжения прибавилось беженцев, в том числе и из соседней "Луганской народной республики".
– Очень много беженцев прибавилось с Луганска. Почему-то люди бегут в Украину, а не в Россию, – рассказывает Казанцев. – В 2014 году сначала Северодонецк тоже был под "ЛНР". Какое-то время мы под ними жили. Конечно, многим не нравилось. Что я лично видел тогда: незадолго до этого начали появляться чужие люди. Появилось большое количество "титушек" организованных. Появились, скажем так, не самые хорошие люди, по виду зэки, которые с автоматами начали ходить. И в какой-то момент у нас проукраинские люди вышли с украинскими флагами. А эти начали их бить. И подняли флаг "ЛНР". На тот момент это был шок, никто ничего не понимал, это ж братский народ. Какие были настроения? Как и везде, была часть за одних и часть за других. Но большинство всегда было за Украину. У нас нет такого, чтобы кричали "Путин, приди!". С кем я из знакомых говорю, все говорят, что "вот сволочи" – не на русских, а на армию, Путина, бомбящих. Что будет дальше, будут ли ненавидеть всех русских? Возможно, простые люди не будут разделять армию и обычных русских. Это и понятно, когда украинцы потеряли дома, находятся не пойми где, сидят без отопления, без связи. Даже если мы проиграем, не думаю, что русских тут примут. Можно захватить территорию, можно и людей сломать, но российская армия для нас всегда будут оккупантами. Какое-то количество людей в Украину вообще не вернется. Если "ЛНР" придет в Северодонецк, я тоже уже домой не вернусь. После всего того, что я наговорил. Но вы можете все написать, мне бояться нечего. Знайте: у нас вас не проклинают – тех, кто понимает. Хотелось бы, чтобы россияне поняли, что молчать нельзя!
Россиянка Ирина Косар переехала в Украину после института, вышла здесь замуж. Жила в Киеве, но сейчас уехала от войны в Закарпатье. Покидать Украину, где прожила 35 счастливых лет, она не хочет.
– У меня была возможность покинуть страну – у меня очень много друзей по всему миру – в Германии, Австрии, Нидерландах, Израиле, даже в Боливии. Но я осталась здесь со своими детьми. Мы будем ждать победы. Я до последнего не могла поверить. В XXI веке развязать войну с соседним суверенным государством, которое ни на кого не нападает, никому не желает зла!.. Сейчас каждый раз, когда мы звоним друг другу, мы заканчиваем словами: "Я люблю тебя". Каждый раз, когда говорю с близкими, я повторяю эти слова, хочу успеть сказать их.
Видеть разрушенной страну, ставшую родной, настоящее мучение, говорит Ирина:
– В 60 лет увидеть такое… Это страшно. Ведь Украина – это море, Одесса, Львов, – у нас столько красивых мест, которые сейчас разрушаются. У нас собираются забрать историю. Просто до слез!
Супруг Ирины – житель Западной Украины.
– Он говорил на украинском языке, я говорила на русском, меня здесь никто никогда не притеснял. Я работала, ездила в командировки во Львов, Трускавец, Дрогобыч. Меня спрашивали: "Почему вы не говорите по-украински?" Но это же здорово, что мы можем говорить на наших языках и понимать друг друга без переводчика. И мне отвечали: "О, це добре", – вспоминает Ирина. – Еще до войны я говорила соседкам: – ну я же русская. А они мне: "Да какая ты русская! Ты наша, хохлушка". Если ты человек, национальность не имеет значения.
Теперь же в одночасье разрушились отношения с русскими друзьями. В день вторжения ей звонили друзья из Германии, Израиля – но не из России.
– Они просто отмалчивались. Думаю, этих друзей я потеряла. Меня поражает: немцы сразу же отписались. А русские, которые живут в Германии по 10–20 лет, создали группу "Мы за мир". И смотрят эти ролики из тиктока. И когда я отправляю им ролики о том, что происходит у нас, они говорят: "Что ты присылаешь нам фейки?" "Они не хотят слышать, – расстраивается Ирина. – Я им говорю: приезжайте, я проведу экскурсию. Вы же не боитесь своих "освободителей", солдат, кадыровцев? Приезжайте. А от "нацистов" я вас защищу". Мы уже не будем прежними, никогда. Я сейчас живу в Закарпатье. Тут живут мадьяры, венгры, вуйки, румыны, у каждого свой говор, порой трудно понять. Но они говорят: если это человек – зачем нам делить на национальности. Русским этого уже не понять.
