2 февраля МВД Сербии вручило россиянке Елене Копосовой, живущей в стране вместе с семьей пять лет, предписание о том, что она должна покинуть Сербскую Республику в течение 30 дней, поскольку представляет угрозу национальной безопасности. Основанием для такого решения, как считает сама Елена, послужила ее подпись под обращением против российского вторжения в Украину, опубликованным в сербских СМИ. Корреспондент Север.Реалии узнал подробности этой истории.
Старались не поднимать глаза
На антивоенное обращение русской диаспоры в Сербии, появившееся в сети 5 марта 2022 года, Елена Копосова, по ее словам, наткнулась совершенно случайно. Просто сидела в фейсбуке и увидела в ленте пост со ссылкой. Перешла, подписала и забыла. Впоследствии письмо, осуждающее российское вторжение в Украину, появилась на сербском ресурсе Danas, где находится до сих пор. Подпись Елены шестая снизу.
– В этом письме были написаны слова, с которыми я полностью была согласна, и поставить свою подпись – это единственное, что я могла на тот момент сделать, чтобы как-то проявить свою солидарность, – рассказывает Елена. – Автором письма был Петр Никитин. Я тогда вообще не знала, кто это. И я думаю, что причиной решения о том, что я должна покинуть Сербию, стала именно эта подпись. Друзья наши сербские тоже считают, что дело в ней. Других объяснений у меня нет, по красней мере, потому что в течение пяти лет мы с мужем продлевали ВНЖ и никаких проблем не было.
24 февраля 2022 года Елена помнит практически поминутно. Как утром, собирая старшего сына в сербскую школу, пыталась помягче донести до него то, что войну начала не Россия, а люди, которые захватили в ней власть. А он не хотел слушать, что страна, в которой он родился и где остались жить его бабушка с дедушкой, совершила что-то ужасное. Как шли с мужем в магазин с ватными ногами и не поднимали глаза, чтобы ни с кем не встречаться взглядом.
– Я боялась того, как на ребенка будут в школе другие дети смотреть и учителя, поскольку он из России, – вспоминает Елена. – И того, что на нас с Женей тоже будут смотреть как на часть этого зла, которое мы никак не смогли предотвратить. В нашем русском комьюнити все в эти дни как-то пытались друг друга поддерживать. Мы не верили, что этот кошмар может продлиться долго, но он до сих пор продолжается.
Предатели родины
Елене Копосовой 54 года, ее мужу Евгению Мушкину 48. В Сербию вместе с двумя детьми они переехали из Петербурга в 2018 году. На родине Елена, филолог по образованию, зарабатывала литературными переводами с английского. Евгений занимался малоэтажным строительством. У них, как и у многих оказавшихся сегодня в эмиграции россиян, была отлаженная, благополучная жизнь. Но Елена и ее супруг прекрасно понимали, что Россия "идет куда-то не туда". Поворотной точкой, по словам Елены, стала аннексия Крыма.
– Это был ужасный шок, – вспоминает Елена. – И само событие, и то, как к нему отнеслась большая часть нашей страны, в том числе наши друзья и родственники. Мы не ожидали, что люди могут так быстро перевернуться с ног на голову. А потом мы уже просто наблюдали за происходящим в России как за снежным комом, который летит с горы и становится все больше.
О событиях, уже довольно далеких, Елена рассказывает с заметным волнением и дрожью в голосе, потому что "все снова накатывает". Ощущение страха и беспомощности перед происходящим появилось именно тогда и впоследствии только крепло. Еще одним ударом стало убийство Бориса Немцова. Рассуждая о сегодняшней России, Елена признается, что с самого начала не испытывала никаких иллюзий относительно Путина. Не нравилось ей и то, что он выходец из спецслужб, и то, что пришел к власти через "операцию преемник".
– Телевизор, который в 90-е был чем-то вроде окна в открывшийся мир, стало в итоге невозможно смотреть, и мы его просто выключили, – говорит Елена. – В обычных дневных ток-шоу оттуда лились грубость и откровенное зло. И этого зла становилось все больше. Мы с ужасом смотрели, как люди пропитываются насквозь ядом пропаганды. Как у них пропадает желание в чем-то разбираться, что-то понимать. И мы эти все нарративы прочувствовали на себе, когда уезжали и нам вслед говорили: "предатели родины".
Окончательное решение об эмиграции созрело к 2018 году, и они сразу же стали искать варианты. Сначала рассматривали соседнюю Финляндию, где у них много лет была дача. Но жизнь там оказалось слишком дорогой, да и работу найти не получилось, поэтому стали думать о переезде. Изучив миграционное законодательство разных стран, остановились на Сербии как на самом оптимальном варианте. Сначала приехали на полгода, чтобы оглядеться. Пожив, поняли, что могут и хотят здесь остаться, и в 2019 году, продав квартиру в Петербурге и дачу, купили дом в муниципалитете Сопот, в 50 километрах от Белграда.
В округе, по словам Елены, много разных памятников и достопримечательной, поэтому они купили не просто дом, а незавершенное строение, часть которого планируют отвести под небольшую гостиницу, чтобы развивать местный туризм. Деньги, вырученные при продаже российской недвижимости, были рассчитаны на приобретение жилья в Сербии и несколько лет жизни, до получения гражданства.
– Мы достроили как-то дом для личной жизни, а 3–4 номера под гостиницу достроить не успели, поскольку за последние годы все очень подорожало, – говорит Елена. – Строим только за счет того, что муж строитель и делает все сам. Но как обладатели ВНЖ по покупке недвижимости, работать мы не имеем права, поэтому у нас все застопорилось пока. Мы доверились Сербии и вложили сюда все, но, если сейчас придется уезжать и продавать дом в таком виде, мы не только не вернем вложенные деньги, но и очень много потеряем. А купить ничего равноценного в другом месте уже не сможем, потому что с 2019 года все в мире сильно изменилось.
Наши друзья сербы в шоке
В Сербии семья за пять лет успела стать своей. Младший сын Георгий, которому сейчас шесть лет, Россию не помнит вообще. Для него дом в Сербии. В следующем году он должен пойти в первый класс сербской школы. Старшему сыну Михаилу 14. Он уже в 8-м классе и в июне будет сдавать экзамены на получение аттестата "основной школы". Это базовое образование, необходимое для дальнейшей учебы. По-сербски Миша говорит свободно, как и его родители, после школы хочет поступить в машиностроительный техникум. Для сербских друзей Копосовых новость о том, что власти собираются их выгнать из страны, стала потрясением.
– У меня сын младший долго не хотел на сербском говорить, пока не пошел в садик. Старший тоже был довольно замкнутым, но, когда пошел здесь в школу, его прямо подхватили сербские дети волной дружелюбия и гостеприимства, – говорит Елена. – И что мне теперь делать со своими детьми?! Куда их везти? Все наши местные друзья сербы, которых мы тут уже успели завести, просто глаза огромные делают, узнав обо всей этой ситуации и о том, что мы якобы представляем какую-то угрозу для безопасности Сербии. Нам все сочувствуют и пытаются как-то поддержать и помочь.
В поддержку Елены Копосовой высказалась вдова Милорада Павича Ясмина Михайлович, с которой Елена познакомилась, когда еще работала в России и помогала издавать книги писателя в издательствах "Амфора" и "Пальмира".
"Мне противны бессмысленные политические прихоти различных сербских и российских "служб", утративших понимание того, что в их странах живут люди, а не подданные", – прокомментировала Михайлович происходящее с семьей Копосовых сербским СМИ.
В сентябре 2023 года после принятия поправок в закон об иностранцах, которые дают право на получение гражданства после трех лет проживания в Сербии, Копосовы на основании действующего ВНЖ всей семье подали документы на ПМЖ. Рассмотреть заявления и вынести решение сербские власти должны были в течение двух месяцев, но по истечении этого срока никаких ответов из Управления по работе с иностранцами петербуржцы не получили. После этого Елена сама начала писать сербским чиновникам, но в ответ получала лишь отписки. А спустя четыре месяца ее вызвали в Министерство внутренних дел и вручили два решения: об аннулировании временного вида на жительство и отказе в постоянном, дающем право на получение гражданства.
– Первого февраля мне позвонили и сказали приходить на следующий день, а мужу и сыну приходить не надо, – говорит Елена. – Я пришла, и мне вручили уведомления эти. По мужу и детям до сих пор никаких ответов еще нет, и непонятно, что с ними будет. В резолюции предписано покинуть страну в течение 30 дней, и ничего не сказано о том, смогу ли я въехать обратно через какой-то срок или нет. Поскольку в ответе упоминались органы госбезопасности, я отправила им письмо на электронный адрес, но мне никто не ответил. Только из погранслужбы пришло письмо, в котором говорится, что въезд в страну мне не запрещен. Но адвокат мне посоветовал к границе не приближаться, потому что запрет может быть наложен не только МВД, но и органами госбезопасности, и ты не узнаешь о том, что он есть, пока не попытаешься въехать.
В Россию мы не вернемся
По словам Елены, ничего утешительного ее адвокат не говорит. Покинуть Сербию Елена должна 2 марта. Ближе к этой дате она планирует подать жалобы на решение об аннулировании ВНЖ. В период их рассмотрения она сможет находиться в стране, и это время защитник рекомендовал использовать для того, чтобы подготовиться к отъезду. Попытаться что-то продать или оформить доверенности на тех, кто сможет продавать имущество семьи уже за них.
Если оспорить решение сербской службы безопасности не получится, Елене вместе с семьей придется уехать из Сербии, но в Россию они уже в любом случае не вернутся, потому что не хотят жить в окружении людей, поддерживающих войну.
– Если меня все-таки выдворят, муж и дети поедут за мной, конечно. Потому что семья должна быть вместе, – говорит Елена. – Что мы будем делать тогда, непонятно. Шенгенской визы у нас нет, и денег на Европу тоже нет. Наверное, визаранить как-то будем, скитаться между балканскими странами. Но назад в Россию не вернемся. Потому что невозможно просто слушать от друзей и родных про то, что "все не так однозначно" и что мы начали войну, потому что иначе напали бы на нас. У мужа мать блокадница, и слышать от нее "да, пусть будет война" – это, конечно, ужас. Мы уже, в общем-то, даже не созваниваемся. И я не могу представить, что моего мужа, такого же убежденного пацифиста, как и я, заберут на эту войну. Ему уже присылали повестки. Мы думали, что в Сербии сможем спокойно жить, не боясь выражать свое мнение. Видимо, ошиблись.
В самой Сербии российская пропаганда, по словам Елены, очень мощная, и большинство новостей о войне в Украине, которые слышат и читают сербы, поступают из провластных СМИ. Тем не менее, сторонников российского вторжения Елена среди местного населения не встречала. Даже те, кто настроен пророссийски и симпатизируют Путину, при личном общении с ней говорили, что начинать войну было нельзя.
– Да, есть среди старшего поколения очень много таких, кто говорит, что Путин сильный и Путин молодец, но очень много людей говорят о том, что нужно смотреть в сторону Евросоюза и что Россия для Сербии никакой не благодетель и просто ее использует, – рассказывает о своих наблюдениях Копосова. – Что нельзя ни в коем случае безоглядно кидаться в объятия России и закрывать глаза на то, что она творит. По моим ощущениям, тех, кто за Россию, и тех, кто ориентирован на Европу, примерно поровну.
Заставить всех замолчать
Основатель Российского демократического общества в Сербии и автор антивоенного обращения, которое подписала Копосова, Петр Никитин говорит, что притеснения политически активных представителей российской диаспоры начались еще в 2021 году, во время митингов в поддержку Алексея Навального, а с началом российского вторжения в Украину распространились на тех, кто занимает антивоенную позицию.
– Я предполагаю, что из тех 25 человек, кто поставил подпись под письмом, у большинства на тот момент уже было или гражданство, или хотя бы ПМЖ. По крайней мере, я пока не знаю, чтобы пострадал еще кто-то, кроме Елены Копосовой. Возможно, еще кого-то ждет такой же "сюрприз", – говорит Никитин. – И я не думаю, что кейс Елены – это случайность. Это, скорее всего, такие точечные репрессии, попытка запугать всех и заставить молчать.
По его мнению, случай Копосовой, которая до подписания антивоенного письма ни в каких оппозиционных активностях не участвовала, может быть каким-то "остаточным явлением" периода, когда Агентство безопасности и информирования возглавлял Александр Вулин, ушедший в отставку в ноябре 2023 года.
– Возможно, после ухода Вулина со своего поста эту запись в отношении Елены просто не сняли, а возможно, мы наблюдаем продолжение его политики. Но главное в другом. Сам механизм уведомления человека о том, что он якобы представляет угрозу безопасности Сербии, без объяснения, в чем конкретно состоит эта угроза, противоречит как сербскому законодательству, так и европейской Конвенции о правах человека, – объясняет Никитин. – Даже когда речь идет о национальной безопасности, спецслужбы должны предоставить минимум необходимой информации, чтобы человек, которому инкриминируют что-то, имел возможность оспорить обвинения в суде. БИА (Bezbednosno informativna agencija) этого не делает, и это вопиющее нарушение и сербских правовых норм, и международных обязательств.
