Компания "Российские коммунальные системы" (РКС) предлагает ввести уголовную ответственность за стрит-арт по аналогии с "вандализмом" (уголовная статья предполагает до трех лет колонии) и сейчас запустила петицию за внесение соответствующих поправок в УК РФ. Корреспондент Север.Реалии поговорил с инициаторами изменений, а также с активистами и художниками, которых в первую очередь касается новая угроза.
Новая законотворческая идея родилась на фоне активного внедрения в России, особенно в Петербурге и Москве, системы распознавания лиц, которая позволяет по камерам видеонаблюдения отслеживать тех, кто интересует полицию. Только за период с 1 по 17 июня 2023 года с помощью "умных камер" и нейросетей нашли почти 300 граффитчиков, которым затем суды назначили штрафы.
"И мат, и художества – это, по сути, вандализм"
Самарский филиал РКС выступил с идеей сменить административную ответственность на уголовную для авторов граффити. Петицию на сайте Российской общественной инициативы (официального сервиса, созданного властями для "обратной связи" с гражданами) на момент подготовки статьи поддержали 520 человек, против подано 279 голосов. Пресс-служба "РКС-Самара" объясняет инициативу тем, что неизвестные регулярно разрисовывают стены насосных станций подкачки, а сотрудникам приходится тратить время и средства на закрашивание надписей. Только за три месяца этого года сотрудники цеха насосных станций якобы закрасили граффити на 17 объектах. Если не сделать это вовремя, владелец объекта получает штраф за нарушение городских правил благоустройства.
На закрашивание граффити в Петербурге, согласно сайту Госзакупок, в 2023 году готовы потратить от 6,3 млн рублей. Директор по стратегическим коммуникациям корпорации РКС Игорь Волобуев объяснил корреспонденту Север.Реалии, как именно компания видит ужесточение мер наказания за стрит-арт.
– Мы считаем, что граффити – это вандализм, – заявляет Волобуев. – Сегодня за вандализм и порчу чужого имущества законодательством РФ предусмотрена уголовная ответственность. За нанесение рисунков никакой материальной ответственности художники не несут. Страдают только водоканалы, которым нужно и закрасить "матерные шедевры", и заплатить немалый штраф. Почему же для граффитчиков существует правовая лазейка? Для общества испорченные стены по значимости правонарушения не уступают выбитым стеклам в электричках и порезанным сиденьям в метро. В этом случае у полиции будут полномочия применять меры, а вандалам будет грозить крупный штраф – до 40 тысяч рублей. Такое может остановить хулиганов и заставить родителей внимательнее следить за подростками.
РКС продвигает идею приравнять стрит-арт к вандализму, а 214-я статья Уголовного кодекса в части второй предполагает ограничение свободы на срок до трех лет, либо принудительные работы на срок до трех лет, либо лишение свободы на тот же срок. Условие – совершение правонарушения "по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти". Очевидно, что в устоявшейся логике российских силовых органов "политической ненавистью" могут быть признаны любые антивоенные или правозащитные граффити.
Тем не менее Волобуев уверен, что о реальных сроках заключения речи не идет, а ответственность для граффитчиков должна быть установлена по аналогии с частью первой статьи 214, то есть штраф в размере до сорока тысяч рублей либо в размере заработной платы или иного дохода за период до трех месяцев, либо обязательные работы на срок до 360 часов.
– Все понимают, что за вандализм на практике не сажают, это крайний вариант, для каких-то невероятных случаев, а так есть масса других вариантов последствий, но самый распространенный – штраф. Мы за него, – говорит Игорь Волобуев. – Если по граффити все-таки примут повышение ответственности, приравняв к вандализму, то работающий механизм со штрафами или обязательными работами точно снизит масштаб порчи стен и объектов. Граффити для большей части наших горожан остается вандализмом, вне зависимости от того, нанесено ли на свежевыкрашенную стену нецензурное выражение или попытка изобразить Мону Лизу. Но размер наказания должны определять не мы. Мы привели один из вариантов примера повышения ответственности. Тут ключевая мысль, что и мат, и художества – это по сути одно – вандализм.
"Уберечься от слежки невозможно"
В случае принятия закона об уголовной ответственности за граффити художники рискуют оказаться за решеткой. С поличным их поймать сложно, поэтому власти используют цифровые технологии в виде "умных камер", которые идентифицируют личность и дают сигнал правоохранителям о местоположении человека. Основатель и руководитель общественной организации "Роскомсвобода" Артём Козлюк рассказал Север.Реалии, что "умные камеры" уже активно применяются в борьбе с неугодными, в том числе граффитчиками и арт-активистами.
– Питер в этом плане активно пытается догнать Москву, – говорит Козлюк. – Смотрят за гражданами по камерам, к которым подключена система распознавания лиц, сделанная по программе "Безопасный город". В столице камеры висят на подъездах, в метро, в общественных зонах – практически все охватывает незримое око государства. У общества нет понимания, каким образом обрабатываются эти данные, кто имеет к ним доступ, непонятно, передаются ли они третьим лицам. "Роскомсвобода" провела расследование, где наша волонтёрка заказала слежку на саму себя, купив на чёрном рынке данные, которые "сливали" правоохранители из системы распознавания лиц.
При помощи нейросетей власти смогут оценивать граффити на предмет "запрещённого контента" – насколько та или иная картинка нейтральна либо противоречит нынешнему законодательству и её нужно срочно закрасить. Подобные системы уже используются для анализа публикаций в интернете, говорит Козлюк.
– В мае власти Петербурга заявили, что будут использовать нейросети для борьбы с граффити. Это реально?
– Возможно, имеется в виду машинное обучение распознаванию. Чем больше через эти камеры проходит людей, тем больше устройства могут сами обучаться распознавать личность на основе анализа данных маршрутов граждан, манеры их ходьбы. Подобная практика использовалась в Китае, когда по анализу поведения через камеру наблюдения могли составлять социальный рейтинг в отдельных регионах и ограничивать людей в перемещении.
– Слежка за россиянами будет только развиваться?
– На это нужно выделять из бюджета большие деньги. В Москве они есть, а в Петербурге и в регионах – меньше. Но как только на это решат потратиться, система заработает еще активнее. Нужно ставить огромное количество камер повсеместно, подключать к ним интеллектуальную систему с серверами и архивами. Разработка и поддержка программного обеспечения тоже требует немалых вложений. Но на примере с Москвой видно, что внедрение системы не зайдет в тупик – над этим работают.
У "Роскомсвободы" есть множество интервью с людьми, которые пострадали от действий сотрудников правоохранительных органов, которые применяли систему "умных камер". Среди них и обычные люди, и политические общественные активисты, и депутаты Госдумы. Часто отслеживают людей, которых камеры зафиксировали на митинге. После этого система распознавания лиц дает сигнал правоохранителям, когда человека замечают где-то в публичных местах перед праздниками или акциями. Полиция его останавливает, вручает предупреждение или задерживает. Были прецеденты, что задерживали обычных людей за чужие преступления и потом еще долго шли судебные разбирательства.
– Как себя можно обезопасить от системы распознавания?
– Есть вариант носить маски, капюшоны, но система распознавания лиц все больше прокачивается. Ей становится необязательно видеть всё лицо, зачастую стало хватать силуэта, манеры походки. Я не знаю, как можно защититься от этого. Разве что не ездить в метро в праздники или перед несанкционированными акциями, если вы раньше в них участвовали. Но в Москве и даже в Петербурге тяжело где-то скрыться, поэтому уберечься от такой слежки становится почти невозможно.
"Задача выжить всех несогласных из страны"
Уголовная ответственность, которую хотят ввести по отношению к граффитчикам, еще сильнее уменьшит возможность россиян безопасно выражать свое мнение, считает художница Яна Тараканова, член Ассоциации худших художников. Яна долгое время жила в Москве, но вышла замуж за петербуржца и переехала к нему. Сейчас она живет в Братиславе – угрозы, поступавшие ей в 2022 году и уговоры супруга заставили все-таки покинуть родину.
Яна делает иллюстрации для издания The Insider и пишет в стиле традиционной живописи. Благодаря Ассоциации худших художников она познакомилась с акционизмом. В 2019 году московская полиция сорвала выставку ассоциации о насилии силовиков, заварив дверь.
Среди "политических" работ Таракановой – радужное изображение омоновцев или президент Владимир Путин с плакатом "No lives matter" (англ. "Ничьи жизни не важны"), отсылающим к движению по борьбе с расизмом в США Black lives matter ("Жизни черных важны"). В августе в Берлине у нее пройдет выставка, где будет представлен политический контент.
– Я всегда была на стороне оппозиции и выступала против путинского режима еще до 24 февраля, – говорит Яна. – В пандемию расклеивала стикеры, в частности, на полицейские машины. На наклейках были изображены правоохранители, которые распыляют что-то из баллончика по типу дезинфектора на город, а также надпись "Ангелы-милиционеры дезинфицируют Россию". В 2020 году это было актуально в контексте ковида, а сейчас так можно сказать в плане очищения страны от инакомыслящих.
– Авторитарные режимы всегда приходят к тому, чтобы бороться со стрит-артом. Вспомним хотя бы знаменитый рассказ Хулио Кортасара "Граффити", где рисунки на стенах показаны как моральное сопротивление диктатуре. К этому идет и Россия?
– Кортасар – один из любимых писателей. Читая про времена диктатуры у латиноамериканцев, понимаешь, что все авторитарные режимы похожи. Латинская Америка очень пострадала в своё время от диктатуры, но сформировала талантливых людей по типу Кортасара. Так и путинский режим порождает смелых и сильных творцов. Я четко вижу совпадение с нашим временем в творчестве Кортасара, например, в безымянном коротком рассказе. В произведении героиня становится свидетелем пытки, случайно проходя мимо. Она видит, как мужчина тушит о незнакомку сигарету. В итоге главная героиня спасла женщину, но как только они встали во властную позицию, связав мужчину, начали делать то же самое, туша об него бычки. В нынешней России зачастую мы видим похожее: важно не добиться справедливости, не просто спасти и перестать сеять зло, а отомстить, сделав подобное. Самая заметная корреляция прослеживается во фразе "про восемь лет". Когда люди говорят: "А где ты был все эти восемь лет, пока умирали детишки на Донбассе?" Тем самым они оправдывают все, что делают сейчас власти Российской Федерации, убивая украинцев и забирая их территории.
– Во времена СССР тоже была тотальная цензура, однако сейчас на помощь цензорам приходят цифровые технологии. Интернет – это благо или бич российских художников и активистов в актуальном контексте?
– В советскую эпоху были, как и сейчас, абсолютно неадекватные запреты. Например, достаточно долго с 1930 года нельзя было петь романсы под предлогом "идеологически чуждого жанра". Ряд исполнителей, среди которых Владимир Собинин, в тот период заканчивали жизнь самоубийством. Сейчас опасно выходить на улицы и самовыражаться, но есть интернет. Конечно, и там опасно, но многие именно в Сети проговаривают свою позицию посредством творчества, надеясь на русский авось, поэтому я считаю интернет прорывом и отчасти спасением творцов.
Раньше, в советское время, работа по поимке "врагов народа" велась все-таки четче. Сейчас же мы видим разлад в системе, им не помогают даже цифровые технологии. Если бы они были во времена СССР, думаю, было бы страшно что-то сказать вслух. У современного россиянина все же есть шансы пройти через винтики плохо работающей системы. Остатки свободы слова в России – просто недоработка власти.
– Художников, рисующих антивоенные граффити, ловят и наказывают штрафами. Недавно коммунальщики предложили и вовсе сажать за стрит-арт.
– Это нелогично – судить за творчество и мнение и в то же время оправдывать депутатов, которые сбивают пешеходов или воруют деньги. Но в России все настолько хаотично и нелепо, что можно себе представить все. Пока я не уехала из страны, мне постоянно приходили угрозы, писали пользователи в соцсетях, обещая уголовные дела за мои работы. Но после отъезда в Братиславу подобные сообщения сошли нет. Покидать Россию совсем не хотелось. Но после 21 сентября сразу отпало желание возвращаться. Зато мои коллеги, которые остались в России, продолжают на себе испытывать гнет режима. Например, на талантливую художницу Веронику Полонскую возбудили уголовное дело за "оскорбление чувств верующих", Никиту Позднякова раздевали для осмотра "экстремистских тату" в Центре "Э" и искали дискредитацию армии в его картинах с танками. Такое чувство, что у правительства задача в том, чтобы выжить всех несогласных из страны. Пока что оставшиеся художники принимают удар на себя, и это, конечно, печально, – говорит Яна Тараканова.
Ограничение свободы за нарисованное граффити может составить, по аналогии со статьей о вандализме, до трех лет. Однако этот срок несопоставим с длиной жизни стрит-арта, который те же коммунальщики оперативно закрашивают. Так, в Петербурге в апреле 2023 года за сутки закрасили антивоенный стрит-арт с изображением Иисуса Христа с двумя вооруженными военными в камуфляже по обеим сторонам от креста.
В апреле 2021 года на трансформаторной будке в Петроградском районе Петербурга появилось изображение политика Алексея Навального с подписью "Герой нового времени" – его закрасили за пять часов.
В минувшем ноябре коммунальщиками была уничтожена фреска, созданная к 200-летию Федора Достоевского. На ее месте позднее появился портрет петербургского вице-губернатора Николая Линченко.
Периодически российских художников задерживают, выписывают штрафы и месяцами держат в СИЗО и возбуждают уголовные дела. Так, в Москве 30 июля арестовали художника Philippenzo, создавшего работу "Изроссилование", – его задержали в аэропорту после прилета из Грузии. В это же время художнице Саше Скочиленко продлили содержание в СИЗО до 10 октября, где она находится уже больше года из-за стикеров с антивоенными надписями, на которые художница заменила ценники в магазине. За это девушку обвинили в распространении "фейков" про российскую армию.
